Из сводчатого потолка показалась призрачная голова собаки. Она двигалась из стороны в сторону, словно принюхиваясь.
Теперь ее увидели и остальные. Некоторые повскакали с мест. Те, кто стоял близко к дверям в туннель, предприняли попытку бежать. Они привлекли внимание бестии. Та выскользнула из потолка. И оказалась размером с коня!
От внезапно налетевшего холода зазвенел воздух. Страхолюдина прошлась по мраморной столешнице. Ткнулась в грудь посланника из Манчукетта. Не встречая сопротивления и не проливая крови, ее морда проникла в сердце посланника.
Призрачная собака принялась тянуть что-то из груди жертвы.
Что-то липкое и золотистое, напоминавшее светящийся мед.
На полных щеках кобольда начала таять плоть. Он издал крик, от которого зазвенели бокалы. Отчаянно схватился за грудь. Его пальцы теперь напоминали когти, состоящие только из костей и кожи. А затем он рухнул лицом вперед.
Призрачная собака шмыгнула в сторону, словно пастуший пес, рвущийся в яму, полную крыс. Ее морда проникла в горло и грудь кобольда, испуганно отпрыгнувшего назад. В мгновение ока он постарел на десятилетия, несмотря на то что выжил. Его глаза превратились в белые слепые шары. Друзья оттащили бедолагу назад.
Элийя нащупал кинжал на боку. Вместе с обнаженным клинком он исчез под столом. Кобольд понимал, что столешница не может быть препятствием для духа, проходящего сквозь стены. Он надеялся только, что псина не увидит его.
Посланники принялись звать стражу.
Падали стулья. Все больше собравшихся пытались выбраться из комнаты. Элийя видел, как упали некоторые, исчезая под ногами других. Холод потек под стол, словно струя воды. Показалась голова чудища. Всего в двух шагах. На Глопса смотрели холодные голубые глаза. Элийя пополз назад, пока не уперся в одну из ножек сгола. Теперь призрачный враг был прямо перед ним. Он водил головой из стороны в сторону, будто принюхиваясь, но не было слышно ни единого звука.
Шерстка Элийи покрылась изморозью. Он поднял кинжал.
Острый, как лезвие бритвы, эльфийский кинжал, способный пробить любую кольчугу. Выкованный из лучшей серебряной стали. Инкрустированный рубинами. Оружие князей!
Бестия подошла немного ближе. На кинжал не обратила абсолютно никакого внимания.
Элийя понимал, что конец его близок. Он прожил жизнь отнюдь не тихони! И сейчас не будет умирать, как один из них.
— Подохни! — Он устремился вперед и вонзил кинжал в морду призрачной собаке.
Не встретив сопротивления, оружие скользнуло до самых ребер. Холод, лишавший каких бы то ни было чувств, пронизал руку. Кобольд упал лицом вперед, чувствуя на затылке дыхание бестии.
— Сюда, сучка!
Под стол забрался Андеран. Он стоял на коленях между двух стульев и играючи перебрасывал кинжал из одной руки в другую, подобно зачинщику драки на заднем дворе.
— Иди сюда, собачка. Иди сюда.
Существо бесшумно обернулось. И, не дожидаясь атаки, Андоран прыгнул. В вытянутой руке он сжимал кривой кинжал. До смешного маленькое оружие по сравнению с огромной бестией.
Элийя хотел было воспользоваться возможностью и атаковать призрачную собаку сзади. Но правая рука больше не повиновалась ему. Кисть и предплечье полностью онемели.
Он даже не мог выпустить из руки кинжал. Зато в плече пульсировала жгучая боль. Ощущение было такое, будто его поджаривали на вертеле над костром.
Элийя осторожно потянулся левой рукой к клинку, чтобы выдернуть его из онемевшей руки. Когда он коснулся металла, кожа пальцев крепко приклеилась к лезвию. Глопс дернул руку. Пальцы не отлипали. В панике он снова попытался освободить их. Когда ему это наконец удалось, на кинжале остались окровавленные полоски кожи.
Лутин застонал от боли. Ему было дурно, кружилась голова. Он попытался отползти, но снова наткнулся на ножку стола за спиной.
Призрачная собака увернулась от Андерана и ринулась на Элийю. Тот увидел, как чудовище вытягивает из руки хольда что-то золотистое. Левая рука кобольда стала тоньше. Левая половина лица потеряла всю плоть. Закричав, он нанес удар кинжалом. Клинок прошел сквозь тело собаки, оставив за собой полоску серебристых искр.
Бестия испуганно отпрянула. А затем ушла через столешницу. Ни единого звука не издала она во время нападения.
В большой комнате со сводчатым потолком было тихо. Из туннеля доносился шум убегающих.
— Ты живой? — Было слышно, что от боли каждый слог дается Андерану с трудом.
— Да.
Элийя подполз к хольду. Лицо кобольда было чудовищно изуродовано. От половины осталась только маска из кожи и костей. Обнажились зубы, и казалось, будто он улыбается.
— Хорошо, — простонал Андеран. — Они не должны получить тебя. За тобой будущее.
— Нет, — возразил лутин. — За всеми нами. Всеми кобольдами Альвенмарка! Поэтому им не выиграть.
«1-й день. Меня окружают безумцы. Из пустыни вернулась королева, сплошь покрытая грязью! И только для того, чтобы снова отправиться в глушь, прихватив серокожих и меня. Серокожие пришли в ужас, но не осмелились перечить, несмотря на то что их больше трех сотен. Все они лишились разума. Они же кобольды! Высоковаты и очень грязны, но кобольды, вне всякого сомнения! Но сами считают себя троллями, кого ни спроси! И Мадра, единственный настоящий тролль, как ни крути идет с Эмерелль, вместо того чтобы убить ее или по крайней мере вернуться со мной к Сканге, чтобы рассказать, где мы обнаружили Эмерелль. Олловейн, пожалуй, самый сумасшедший из всех. Меньше года тому назад он ходил, как раб, за толстыми задницами рогатых ящериц моего племени, собирая за ними дерьмо. Сейчас он и этого не помнит. Считает себя кем-то другим! Я единственный, кто может мыслить здраво среди всех этих безумцев. Я погиб!
2-й день. Они слишком медлительны! Вчера мы не прошли и пятнадцати миль. Эмерелль полагает, что среди пустыни есть несколько оазисов. Я знаю об оазисах, в конце концов, я там уже был. И поскольку я представляю эту пустыню, то представляю и то, что у нас слишком мало воды в запасе. Мы все погибнем! Если в эту глухомань забирается мое племя, то рогатые ящерицы несут десять козьих бурдюков на каждого лутина. А здесь не будет и одного козьего бурдюка на каждого! (…)
4-й день. Вода почти вся израсходована. Сегодня мы не прошли и восьми миль. Старикам и детям не хватает сил для этого путешествия. Мои чернила совсем загустели. Может быть, завтра я выпью их. Думаю, много в эту книгу я уже не запишу.
5-й день. Все утро она бегала туда-сюда. А затем взяла посох да и вонзила его в землю! Несколько мгновений спустя из песка хлынула вода. Я и забыл, кто она. Все преисполнились новой уверенности. Вечером она сидела голышом среди серокожих и позволила вымазать себя влажной глиной. Для бывшей королевы ведет она себя довольно бесстыдно. Сегодня все отдыхали. Я тоскую по нашим рогатым ящерицам. С ними путешествие гораздо проще. (…)