«Шур – и есть самый настоящий страж инфосферы!» – кто это сказал? Кажется, Виг, дружок незабвенный, в Мусорном поясе сгинувший… А ведь страж должен быть как-то связан с Ирмой, и не как-то, а самым что ни наесть, прямым образом…»
– А может, в качестве такого сервера выступать человек? – задал председатель вопрос, показавшийся большинству присутствующих лишённым смысла.
Но только не Кондакову.
– Если только он – киборг, – ответил Семен, поскребя в затылке, – напичканный чипами по самое не балуйся… Хотя я ни о чем подобном не слышал…
«А я – слышал, – подумал Рюг. – Ещё как слышал! И если это так, выходит с Шуром что-то произошло! Возможно, он даже погиб! Погиб и потянул за собою всю цивилизацию?…»
Рюг попытался представить масштабы бедствия и не смог.
– У тебя есть какие-то догадки, Рюг? – спросил проницательный шеф службы безопасности.
– Нет, – мотнул головой председатель. – Я считаю, нам незачем гадать, что там случилось. Гораздо важнее понять, что нам дальше делать. Посему хотелось бы услышать ваши мнения… и предложения.
– Кстати, – снова встрял Лэн. – Обо всем, что здесь сегодня было и будет сказано – молчок! Я найду способ укоротить язык любому болтуну! Ясно?
Советники глухо выразили понимание.
– Ну-с, приступим к прениям, – академическим тоном предложил Рюг. – И коль скоро уважаемый Леонид самовольно взял слово, ему и начинать.
– Я все уже сказал, – буркнул Лэн. – Требую соблюдение режима строжайшей секретности!
– А как вы, Леонид, собираетесь объяснить колонистам невозможность связи с родными? – спросила Аглая, не без ехидства.
Иной имел мою Аглаю…
– Профилактическими работами на главном ретрансляторе! – ответил Лэн, ничуть не смутясь.
– И сколько, по вашему, может длиться эта профилактика?
– Столько, сколько нужно!
– Теперь вам слово, уважаемая, – вмешался Рюг.
Красавка посмотрела на него укоряюще, но глава Совета сделал вид, что не замечает этого.
– Я считаю, что нужно провести ряд культурных мероприятий, – с обидой в голосе сказала Аглая, – призванных не только развлечь колонистов, но и отвлечь от мыслей о родных и близких. У меня давно запланировано несколько акций, но…
– Спасибо! – перебил ее Рюг. – Подробный план действий каждого советника будем обсуждать в рабочем порядке. Семен, прошу!
– А что Семен, – пожал плечами Кондаков. – Семен не подведет. Все биомехи и прочая скотинка будут работать как миленькие. Кроме того, мне кажется, что можно попытаться наладить радиосвязь.
– Каким же образом? – удивился Рюг.
– Ганимедская автоматическая обсерватория оборудована радиотелескопом. Ежели покумекать, как следует, то не составит особого труда перенастроить его на передачу кодированного радиосигнала…
– И с кем же ты собираешься связываться? – насмешливо спросил Тод. – С инопланетянами?
– Ага, с ними, – без смущения откликнулся «техдиректор». – Точнее, с марсианами. На Олимпе есть обсерватория Лоуэлловского общества с аналогичной антенной. Они смогут принять наш сигнал.
– Идея мне нравится, – одобрил председатель. – Займись ею, Семен. И раз уж Тоду нетерпится высказаться, я готов выслушать.
– Не вижу, каким образом пропажа М-связи может нарушить программу исследований, намеченную моим отделом, – равнодушно сказал Вербицкий.
– Нарушить не может, – согласился Рюг. – А вот прибавить работы – да!
– То есть? – опешил Тод.
– А вот то и есть, – опять встрял Лэн. – Что скоро станет нечего есть!
Рюг покосился на друга, дескать, ты еще тут с дурацкими каламбурами, но счел своим долгом пояснить:
– Леонид, в общем-то, прав. Голодать мы, конечно же, не будем, но придется основательнее взяться за освоение местных ресурсов.
– Охота за ради пропитания? – хмыкнул главный экзобиолог. – Ну-ну…
– Речь не только об охоте… – начал Рюг, но экстренный вызов по линии внешней связи отвлек его.
Что еще за напасть?
– Крюгер слушает! – буркнул председатель в спикерфон.
«Говорит вахтенный! – заполонил офис Совета взволнованный голос Белова. – Только что получена занятная картинка с Ганимеда!»
– Какая еще картинка, Белов? – сурово спросил Рюг. – Ты чем на вахте занимаешься?
«Виноват, херр Крюгер, – как ни в чем не бывало ответил вахтенный. – Вот только ганимедская обсерватория зафиксировала глюонный разряд на Луне, в кратере Коперника. Светимость порядка… Мощность взрыва около…»
«Ну вот и все, – отстраненно подумал Рюг, уже не слыша цифр. – Естественных глюонных взрывов, тем более на Луне, не бывает… А что там у нас в кратере Коперника? „Селентиум“! Значит, взорвался именно он… Вероятность аварии на глюонном реакторе равна ноль целых ноль… Да что у них там, война началась?!»
Тадеуш Вербицкий, спокойно взирающий на возникшую суматоху, думал о другом. Он думал о том, что вековая мечта его народа о подлинной независимости, наконец, осуществилась. И пусть из всех поляков обрели ее лишь он, да его дети, но зато им удалось то, что не удавалось никому из великих польских королей и президентов древности – похищение целой Европы. Как и всех когда либо существовавших националистов, Тода не смущали логические неувязки: ни то, что поляков всего трое, ни то, что Европа – эта вовсе не та Европа, о которой мечтали его предшественники, ни то, что верховная власть на фантастической этой Европе принадлежала немцу.
«Ничего, – думал пан Вербицкий. – Это мы поправим… Дайте срок!»
«Нырок-250» шел в надводном положении, оставляя за кормой длиную струю вспененной воды. По багрово-красным европеанским небом океанская зыбь казалось оранжевой, а высоко взлетающие клочья пены переливались всеми оттенками от кадмиевого, до мадженты. Справа и слева от кильватерной струи, шли ведомые минисубмарины. Стас управлял «133-й», а Женька «95-й», и оба были счастливы до опупения, что им разрешили поучаствовать в рутином сборе «морской капусты».
Иван, или как его звали друзья, Йоганн, а то и более кратко – Йог, восторгов своих временных подчиненных не разделял. Ему хотелось настоящей охоты, а не морской прогулки. На Земле Йог никогда не бывал, но его туда и не тянуло, потому что охота там запрещена. В воспоминаниях же о родном Марсе преобладала светлая комната, заваленная игрушками, да руки матери. Почему-то всегда только руки, а не лицо. Разумеется, Йог знал как выглядит мать, хотя с настоящей, физически ощутимой мадам Беловой не общался с восьми лет, то есть с тех самых пор, когда отец увез его на Европу. Мать лететь с ними отказалась, она так и живет на скучном своем Марсе, где крупнее завезенных варанов, невесть почему называемых аборигенами «мимикродонами», не водится никаких хищников.