– Может, в Асторию закатимся? – предложила она.
– И я с вами, – неожиданно встрял освобождённый Гоша.
Катька, нахмурившись, сосредоточенно наматывала на палец локон своих чёрных волос.
– А-а, Игорь, вы на самом деле имеет право разрывать такие контракты? – спросила она.
– Имею, – отрезал Игорёк.
– И я должна простить этого… человека?
– Натурально.
– Что же, я могу. Если он сам попросит у меня прощения. Иначе… иначе это так обидно, что… – Катька разрыдалась.
– Катенька, прости! – Гоша осторожно мелкими шажками приблизился к подруге и бухнулся на колени. Обнял за ноги. – Катенька! Жизнь моя! Прости, я не хотел тебя убивать! Но ты же сама меня вынудила. Куда мне было деваться? Катенька, я всего лишь хотел остаться собой!
– Фу, дурак, – презрительно скривилась Оса.
– Катенька, – плакал Гоша, – Катенька моя…
– Обрыдаться можно, – прокомментировала блатная. – Это ж надо так мужика окрутить.
Она уже как-то незаметно успела прилепиться к Игорьку, обнять его за талию и прижаться щекой к его плечу.
«Ну вот, – внутренне усмехнувшись, подумал он, – осталось жениться, завести семью, нарожать детей и завязнуть навсегда в этом долбанутом мире».
– В Асторию, говоришь? Интересно, что тут подают в ресторанах? Утка по пекински есть?
– В Астории? Само собой, ты чё?
– Понятно. Астория, значит, такой суперресторан.
– Ну ты прям, супер. Ну пошли? Я своих бойцов отпущу. Эй, Шило, Кент! – крикнула она. – Мигом сгинули!
Бойцы, постанывая, медленно вползли на четвереньках в комнату.
– Ого! Успел, значит. Ну, ничего, наука будет. Спеца надо чуять, поняли? Давайте, ползите по хатам, – распорядилась Оса.
– Оса, ты детей любишь? – спросил Игорёк, наблюдая, как Гоша и Катька, устроившись на подоконнике, страстно целуются.
– Ты чё, в натуре ужаленный? Чё их любить? Их никто не любит, отморозков.
– Ну, пошли в твою Асторию, там договорим, – потянул Игорёк её из комнаты.
В подъезде их догнал Гоша. На нём висела Катька и причитала:
– Гошенька, миленький, ну куда же ты?
– Я без Игоря не могу, – оправдывался тот, волоча подругу.
– Ладно, пускай, и эти клоуны будут, – разрешила Оса. – Чё он тебя так облизывает?
Астория оказалась полуподвальным заведением с невзрачным с виду входом и скромной вывеской, на которой под названием ресторана значилось: «Управление общепита». Зато внутри обнаружились залы с высоченными сводами, выложенными лазоревой мозаикой с золотистой искрой, с мраморными колоннами, опоясанными золотыми же ветвями декоративного плюща. За столами сидели нарядные дамы в жемчугах и бриллиантах и вальяжные мужики. Мужики были сплошь во фраках и смокингах.
– Ты гляди, – удивился Гоша, разглядывая себя в большое, в целый этаж, зеркало. – Как влитой сидит.
Гоша был во фраке, а Игорёк – в смокинге. На Катьке оказался умопомрачительный вечерний туалет с сильно открытой спиной и не менее глубоким вырезом спереди. В свете огромных хрустальных люстр блистало бриллиантовое колье, иссиня-чёрные волосы стягивала нить крупного розоватого жемчуга, на запястье – агатовый браслет, на мизинце – изящный перстенёк из платины.
Маленькая Оса оказалась в кокетливой чёрной шляпке с радужным пёрышком, скрывшей короткую стрижку, и в коротком, облегающем огненно-красном платье. На ногах лаковые туфельки под цвет шляпки, с рубиновыми пряжками.
– Круто, – сообщила она, придирчиво разглядывая себя в зеркале. – Ну, у тебя и статус.
– В самом деле, Игорь, – с приторно-слащавой ноткой добавила Катька, – вы большой человек!
Игорёк, чтобы не произносить дурацких слов, сделал серьёзное лицо и подал руку преобразившейся блатной.
Навстречу, широкими шагами, улыбаясь, как самому родному человеку, плыл здоровенного роста метрдотель, дядька с рыжими усами, плавно переходившими в бакенбарды.
Игорёк бросил взгляд на непроницаемо-чёрную поверхность зеркала.
– Ой! – то ли испуганно, то ли удивлённо вскрикнула Катька. – У вас одинаковые лица с Гошенькой!
– Да, – важно ответил Гоша. – Мы с Игорем – ментальные братья.
– Откуда ты такие слова знаешь, Гошенька? – проворковала Катька, окидывая возлюбленного цепким заинтересованным взглядом.
– Я только что это понял, – с той же важностью сообщил тот.
– Господа и дамы! – дрожащим от воодушевления голосом вступил метрдотель. – Безмерно рад, что вы почтили своим вниманием наше скромное, однако же, самое изысканное и элитное заведение во всей Москве! Желаете отдельный кабинет или наилучшее место в общей зале, или, быть может, желаете предпочесть уединиться в зимнем саду для VIP-персон, или в аквариуме, или на балюстраде с видом на город? – нараспев выводил он.
– Хочу в общую залу, там шикарно, – потянула за локоть Игорька Оса. – Там та-акие люди. Олигархи! Депутаты! Интересно, – она всматривалась через стекло дверей в залу, – мой прикид круче, чем у их баб?
– Изволь, полюбуемся, – согласился Игорёк. – Милейший, ну-ка идём в народ.
– В общую залу? – уточнил метрдотель.
– Что-то мне боязно, – сказал Гоша.
– Поговори у меня, – Катька подтолкнула его вслед за метрдотелем. – Я сейчас с каким-нибудь олигархом познакомлюсь.
– Ты уже собралась изменить мне? – обиделся Гоша.
– Ну что ты, лапочка? Только познакомлюсь. Потанцую, что ты такой ревнивый?
– Ребята, не ссорьтесь, – снисходительно бросил Игорёк, останавливаясь в дверях и пропуская вперёд Осу.
Их посадили у открытого настежь окна. За окном были сумерки, вдалеке жемчужно отблёскивало в последних лучах заката море. И на море, и на берегу беспрерывно возникали какие-то вспышки.
При изучении меню желания разделились. Катька требовала суши и рыбу фугу. Гоша задумчиво изучал раздел «Великие блюда итальянской кухни». Оса шептала в ухо Игорьку, мол, я как ты, и тыкала пальчиком в красочное фото пекинской утки. У всех лихорадочно блестели глаза. Игорёк же отдыхал от загадок мира Снотворенья. И не без меланхолии думал о том, что всё здесь, как в старой доброй Москве-раскладушке. Те же ухоженные лица «элиты» за столиками, та же «ламбада» и «феличита» из динамиков.
– Я хочу сушей, – говорила Катька, – я так люблю сушей. Вот эти, ролл Калифорния: лосось, тунец, гребешок, кальмар, креветка, осьминог, угорь… Какие названия: икура – икра лососевая, тобико – икра летучей рыбы, желтохвостик… И ролл «Филадельфия»… И горяченького…
Из горяченького она пожелала Эби гёдза, то есть японские пельмени с креветками и Унадзю – угорь жареный с рисом.