Э. Н.: А сам-то, сам-то! Да я таких как ты еще при императоре…
Г. К.: Спокойнее, спокойнее, уважаемые. Мы, собственно, уже получили представление относительно ваших умонастроений по данному вопросу. Слово предоставляется Эксперту от Консилиума.
Эксперт от Консилиума: Ну что тут можно еще добавить к вышеизложенному? Лично у меня уже вполне сложилось мнение по высказываниям достопочтенного Эксперта от Защищения. В двух словах мои ощущения можно выразить так — полное дерьмо, извините за слишком четкую формулировку.
Г. К.: А нельзя ли поконкретнее?
Э. К.: Поконкретнее будет выглядеть так. Дело все в том, что посылать к Сумсу матричное преобразование, вообще говоря, не следовало бы. Уважаемый коллега от Защищения становится на энергетические позиции, совершенно упуская из вида, что оба наших подопечных являются матричными объектами, а следовательно, описываются хорошо известной системой тензоров Сунь-Крачковского-Джонсона. А тогда весь ваш энергетический подход приобретает зависимость от матричных систем. Что же мы видим в вашем, так называемом, энергетическом разложении? Ни одного матричного символа. Позвольте, что же тогда вы описываете? Если вы хотите априори сосредоточиться на феноменах, связанных с нематричными системами, то есть, механизмами всякими, так и скажите. Но тогда что вы делаете в Консилиуме, какое вам дело до обоих Обвиняемых? Они, как вы, может быть, заметили, — не механизмы. Вот когда поместите в свое разложение матричные объекты, определяемые системой вышеназванных тензоров, выпишете все нелинейные эволюционные операторы Джонсона, вот тогда и приходите к нам на огонек, пораскажете нам о том, о сем. А пока что, боюсь, вам сказать нечего. (Эксперт защищения молчит).
Г. К.: Н-да. Похоже Экспертиза зашла… Эксперт от Консилиума, изложите Ваше Заключение.
Э. К.: Да я, собственно, не готовился к Официальному Выступлению.
Г. К.: Ах, мы не готовились… Мы из чисто спортивного интереса уконтрапупили обе Экспертизы. А сами, понимаете ли, и не готовились, собственно…
Э. К.: Тогда, Ваше Почтеннейшее Внимание, я позволю себе предложить следующую схему заседания. Сейчас экспертиза перейдет к рассмотрению вопроса „могли ли Обвиняемые совершить Воздействие, окажись они в Пунктах Управления“, как это нам доложили свидетели. Тем самым мы на время отложим выяснение вопроса „могли ли Обвиняемые оказаться на Пунктах Управления“ до соответствующего момента. А там уж все подытожим. И я в конце выступлю уже с обобщающим заключением. Надеюсь, что к тому времени родится свеженькая теория, которую я и не премину изложить. Ну так что?
Г. К. (желчно): Только из уважения к вашим регалиям».
Лирическое Отступление
Ооноор Опайяканайяял начинал неважно, а точнее — совсем никак не начинал. В Начальной Стадии Обучения он был неуспевающим, тяжело соображающим недоростком. Учителя и Наставники просто не знали, что бы с ним такое предпринять, чтобы хоть как-то… Но Ооноор был тверд в своих заблуждениях. Во время занятий он так крепко кемарил, что его никто и не пытался будить. Как и не пытались его уложить в ночное время. Да он и не позволил бы. Парень был крепкий, развит не по годам.
Так и погиб бы невостребованный талант гения, если бы не одно странное событие, перевернувшее весь уклад жизни маленького Ооноора. А дело было так.
В одно прекрасное нежное утро, когда светило только-только показало свою цветастую мордаху из-за волнистого окоема горизонта, когда табунцы веселых и жизнерадостных шелесперов торопились на облюбованные еще их предками Заячьи Холмы в предвкушении тепла и сытости, когда Темные Силы Природы временно сдали свои вековые позиции и отступили до следующего раза, а шелковистые папоротники призывно шелестели в прохладе нависающих горных хребтов. В это самое время маленький Ооноор вышел, как обычно, на свежий воздух, прогуляться в пределах своего допустимого.
То ли раз, то ли два, а повстречалась ему в этой последовательности ни с того, ни с сего знаменитая Птица Урч. В своем непрекращающемся полете из одного Рукава Галактики в другой она случайно пролетела мимо этого, мало кому известного, мира. Ооноор узнал ее не сразу.
— Ты что здесь? — с некоторым, впрочем, свойственным ему сарказмом, спросил Ооноор и оглянулся в поисках подходящего булыжника.
— Ооноор? — спросила Птица.
— Урч? — спросил Ооноор и сам удивился своей сообразительности.
— А ты парень смышленый, — одобрительно хмыкнула Птица.
— Не без того, — горделиво приосанился малыш.
— Быть тебе Великим! Не будь я Птицей Урч, — прощально взмахнула летательными перепонками Птица.
— Я? Врешь! А когда?! Эй, ты куда?!! — орал Ооноор вослед свечой уходящей ввысь Птице.
Ответ не заставил себя долго ждать. Сначала в золотой, переливчатой беспредельности неба возникла точка. Она быстро росла и это заставило Ооноора напряженно задуматься. Но додумать мысль он не успел. Прилетевшая точка накрыла его полностью.
— Шлеп!!! — последнее, что расслышал малыш. Густое облако испарений укутало окрестности и в этом вонючем тумане утонула красота раннего утра. Вскоре встревоженные шелесперы осмелились подползти к этой куче и принялись за работу. Когда они откопали Ооноора, это был уже не тот Ооноор, которого накрыло. Он встал, отряхнулся и посмотрел на кучу.
— Говно Птицы Урч, — заявил малыш и, присмотревшись, добавил. — Еще свежее. Согласно теории вероятности — весьма редкое явление. То есть, практически невероятное.
И маленький Ооноор Опайяканайяял задумчиво побрел прочь.
Первое, что бросилось в гляделки Наставникам — малыш Ооноор позволил в этот оборот уложить себя, а в следующий оборот — разбудить во время занятия. И это были только цветочки…
Ну а потом уж пошли зафиксированные во всех биографических хрониках вехи, как то: на очередном занятии Ооноор, проснувшись уже самостоятельно и поднявшись к пульту, написал свою, ставшую впоследствии знаменитой, теорему неубывания. Так как это было занятие по почвоведению, то не активизированные загодя в направлении математизии однокашники ничего не поняли, а преподаватель почвоведения еще целый пук пытался осознать, свидетелем чего ему довелось стать.
В другой же раз разгневанный малыш Ооноор, так и не уснув на очередном занятии, прогнал от пульта преподавателя Куркурла, наподдав ему при этом добрую дюжину подзадников. И на экране вывел свое знаменитое этическое обоснование принципа неизбежности. Испуганный наставник был преподавателем физкультурного дела.
Так и пошло — раз за разом. Избавились от него только путем досрочного перевода в Высшую Школу Руаники.
В Высшей Школе Руаники он подавал изрядные надежды. Преподаватели привечали и любили любознательного Ооноора Опайяканайяяла даже не за его сметку, умные пытливые вопросы, находчивую изворотливость ума, а именно за любознательность.
Кульминация наступила внезапно. На Официальной Лекции Главного Профессора, в торжественный момент перед изложением последним Основного Вывода Руаники звенящую почтительную тишину разорвал дерзкий юношеский голос Ооноора: