— Подожди домой. Оставайся у меня на ночь, а утром я тебя и выведу, — сказал дядя Афанасий.
— Да нет, мне сейчас идти нужно, — отказалась Танька.
— До утра оставайся, — настаивал лесничий. — Сейчас я тебя никуда не поведу — в темноте и медведи бродят, и волки, и… нечисть, чтоб ее так…
И Танька решила принять предложение дяди Афанасия и остаться у него с ночевкой. А то вдруг действительно она с медведем повстречается? А если их будет несколько? А если их будет несколько голодных? Так что лучше переночевать в домике, а утром вернуться в город и мечтать, чтобы Серега Штопор назначил еще одно свидание и отдал наконец ее мозги.
Вскоре лес стал полностью черным. Танька никогда не думала, что бывает ТАК темно. Ведь обычные «городские» ночи не темные, а, можно сказать, светлые. Тут и там светятся окна высотных домов, кто-то пускает ракетницы, салюты и все такое прочее, а здесь было по-настоящему темно. И тихо. Очень тихо.
— Пора спать ложиться, — устало сказал дядя Афанасий, потянулся, хрустнув старческими суставами с отложением солей.
Танька, как дама, улеглась на его старой продавленной кровати с панцирной сеткой, а он устроился на полу.
Танька думала, что не заснет всю ночь, однако буквально через пару минут резко провалилась в глубокий сон. А еще через пару резко из него вывалилась — вдруг ей вспомнилось вот что: когда она только попала на кладбище, солнце садилось, она еще боялась ночевать среди покойников, которые валялись в открытых гробах по всему кладбищу, а когда увидела дом дяди Афанасия, солнце заливало светом полянку, на которой он был построен. А через некоторое время вновь наступил вечер, и вот — девчонка уже легла спать…
И заснула.
Ей снилось поле. Она видела себя сверху, с высоты птичьего полета. Она бегала по полю и зачем-то звала Катюху, которая с какого-то перепугу тоже оказалась на этом поле, но подруга не отзывалась. Поле простиралось на многие-многие километры, прямо до самого горизонта, а может быть, и на весь мир… И Танька бежала, и кричала, и боялась. Страшно было — не то слово! До чертиков. Катюхи нигде не было. За Танькой струилась извилистая дорожка из примятых колосков. И вот, когда она совсем выбилась из сил, — рухнула в густые колоски и посмотрела в небо. Получилось, что смотрела она как бы сама на себя. С неба видела себя, лежащую в колосках, а с земли видела тоже себя, но парящую в воздухе. Чуть передохнув, она нехотя поднялась с примятых колосков и продолжила бесконечный и, вполне вероятно, бессмысленный путь.
— Катюха! Катюха! Где ты? Срочно отзовись! — кричала Танька, бегая по полю. Ноги ужасно болели, в боку кололо, а солнце нещадно слепило глаза.
И вдруг она выбежала на участок поля, который сплошь состоял из сухих колосков. Почему они высохли — она не знала, да и неважно это было для нее в ту тревожную минуту.
— Странно, колоски сухие, — пробормотала она, отмечая про себя, что солнце начало сильно жечь спину. И негде было спрятаться от солнца… Кругом было поле…
Неожиданно она почувствовала запах дыма.
— Неужели поле загорелось? — удивилась Танька, ощущая, что запах становится все сильнее и сильнее.
И вот она увидела сам дым. Он плотным черным столбом возвышался над колосками и устремлялся в небо.
— Точно, поле горит, — сказала Танька и развернулась, чтобы побежать в другую сторону, но здесь увидела, что и сзади, и слева, и справа от нее были такие же пышные дымные столбы, как и впереди. Бежать было некуда. Дым заволакивал небо, от него слезились глаза, стало невозможно дышать… Танька заметила, что, кроме дыма, к ней еще подобрался и огонь и начал с садистским наслаждением лизать ее обгоревшую спину.
Неожиданно девчонка ощутила прикосновение. Развернулась. И увидела какого-то парня. У него были почти черные волосы, трогательные, влажные — синие, как море в хорошую погоду, глаза, чувственные губы и совершенно бесподобный подбородок.
И этот красавец схватил Таньку и куда-то потянул.
— Бежим, Танька, бежим… Нам нужно спасаться… Бежим, бежим! Ну чего же ты стоишь?! Бежи-и-и-и-им!
Вдруг Танька проснулась.
— Танька, бежим! — услышала девчонка бархатный голос того парня из сна.
— Куда? — спросонок не поняла она. Перед глазами все еще стояла картина горящего поля. Танька даже чувствовала запах дыма.
— Туда! Блин, Танька, не тупи! Бежим, сказал! — заорал парень и бесцеремонно стянул ее с постели.
И тут-то до нее дошло, что пожар на самом деле был не во сне, а наяву. А сон, видимо, подавал ей сигналы, что там, в реальности, происходит настоящий пожар.
Танька огляделась. В окно светила луна, но ее свет был каким-то размытым. Она поняла, что свет казался мутным из-за дыма.
— Не тормози! — поторопил ее незнакомый парень.
Здесь уж она окончательно проснулась, помотала головой, выбрасывая из головы остатки сна, и стала соображать, что делать дальше. А делать нужно было вот что: убегать, да как можно скорее, иначе их обоих съест огонь и они задохнутся от дыма. Или и то, и другое.
— Бежим. — Танька закашлялась от едкого запаха дыма. Начали слезиться глаза и закружилась голова.
Они вдвоем помчались к выходу из домика лесничего. Что именно стало причиной пожара — Танька пока так и не поняла.
Они выскочили на улицу и отбежали подальше от объятого пламенем дома.
— Эй, что случилось? — прокашлялась Танька. — Что загорелось?
— Огонь откуда-то сзади начал идти! — крикнул парень, прикрывая лицо руками, чтобы долетающий до них жар не сжег красивую смуглую кожу.
Они отбежали еще дальше.
Танька первый раз в жизни видела пожар. Он выглядел очень красиво, завораживающе и… страшно. Огонь переливался красным, белым и желтым, смешивался с чернотой ночи, а бревна и доски, из которых был построен дом, выстреливали желто-красными искрами. Картина была достойна кисти художника.
Вскоре огонь разросся еще сильнее, поглотил весь дом, доски начали чернеть, обугливаться, разламываться и, скрипя гвоздями, падать вниз. Вместе с падением досок вверх взмывал салют золотых искорок. Валил густой черный дым и, как в Танькином сне, устремлялся в небо. Через некоторое время от дома остался лишь обугленный скелет. На деревьях, окружавших поляну, свернулись листочки от жара.
— Господи… Господи… Дядя Афанасий сгорел… Точно, сгорел… — без остановки повторяла Танька, смотря на догорающие доски. И зажглась надеждой: — А если не сгорел? Вдруг он успел выбраться и убежать?
— Сомневаюсь, — сказал незнакомец.
Небо посветлело, окрасилось на восточной стороне в красный цвет. В то же время было четко видно полную луну и звезды. Было это очень красиво.
Танька была подавлена случившимся и не могла поверить, что дом сгорел и дяди Афанасия больше нет. Он же недавно рассказывал ей свои лесничьи истории, поил чаем, показывал, как устроена печка, которая топится дровами, демонстрировал шкуру убитой медведицы…