– Туда! – показала вправо. – И быстрее, быстрее!
Почему быстрее, Костя спрашивать не стал.
Путь был долгим, а коридор – извилистым. Девчонка спешила так, словно за ней гнались. Ее губы чуть заметно шевелились.
Один раз Костя увидел в стене большой проем, в который посветил фонариком. Успел заметить, что там каменная лестница вела куда-то вниз, а больше ничего, потому что Убейволкова дернула его за руку, отводя фонарик от проема. После чего прибавила скорости. Первый раз за все время знакомства Костя увидел испуг на ее лице.
– Интересно, зачем этому Полянскому понадобилось прокладывать ход от подземелья до дома? Да еще и разветвленный…
Убейволкова посмотрела на него как на идиота:
– А кто тебе сказал, что ход строил Полянский? Равно как и подземелье…
– Ну как же, сторож говорил, что Полянский строил эту башню.
– Башню – да, но не подземелье! Посмотри, какая здесь кладка.
– А чего? Кладка и кладка, на ней даты не написано.
Костя остановился было, чтобы получше рассмотреть стену, но Убейволкова дернула его за руку:
– Быстрее, глупый ты! И не болтай, тихо…
– Ты кого-то здесь боишься?
– А ты посмотри под ноги!
Мальчик с некоторым испугом глянул под ноги, но ничего необычного не увидел. Пол как пол, каменный. По бокам вдоль стен скопилась многолетняя пыль и мелкие камешки. Посередине, у них под ногами, пол был чистый, пыли не было. Посередине пыли не было…
Костя прибавил ходу и больше ничего не спрашивал.
Просвет они увидели издали – свет в конце тоннеля, луч солнца в темном царстве. Меж тем это оказалась всего лишь небольшая щель вдоль крышки люка.
Ребятам повезло, что потолок коридора был очень низок. Это затрудняло движение, местами им даже приходилось пригибаться, зато теперь они вдвоем уперлись руками в люк – и открыли его.
На головы им посыпались земля и ветки – и хлынул поток света, такого прекрасного и восхитительного!
Костя подсадил девочку, затем выбрался сам и стал отряхиваться от мусора. Убейволкова же первым делом закрыла крышку люка, ногами нагребла на нее земли, после чего подняла голову, подставляя солнцу свое бледное лицо.
– Что теперь будем делать? – призадумался Костя, когда они привели себя в порядок. – Боюсь, запереть эту тварь в подвале нам будет трудно…
– Не трудно – невозможно, – откликнулась Убейволкова. – Будем искать другие варианты.
– Слушай, Убейволкова, как все-таки твое имя? – спросил Костя.
– Неважно, – мрачно отозвалась девочка. – В честь прабабушки назвали… А ты зовешь по фамилии, так и зови. В моем случае фамилия доминирует.
– Но это, э-э, неловко…
– В лагере нам объявляться нельзя, – резко сменила тему девочка. – Боюсь, пока нас не было, там произошло что-то страшное.
– Только вылезли, а ты уже пугаешь! Пошли хоть к беседке, вдруг там наши? Я тихонько подойду, а ты стой за кустами.
Против этого Убейволкова не возражала.
В беседке кто-то находился, и это было слышно издалека. Потому что оттуда доносилась песня, незнакомая и красивая. Костя сначала подумал, что там играет приемник, но, заглянув в беседку, он понял, что ошибся.
На скамейке сидела Кристя и пела. У нее оказался на удивление красивый голос, который бы сделал честь любой певице. Но поражало другое: Кристя вытянула вперед руки и совершала движения, как будто играла на арфе. Разумеется, по-настоящему никакой арфы у нее не было, и тем не менее Костя еще издали услышал песню под музыку! Послышалось ему, наверное? Ага, и сейчас слышится! Что за наваждение…
– Хорошо ты поешь, по тебе сцена плачет! – громко сказал Костя.
Кристя встала, сделав жест рукой, словно отодвигая невидимую арфу:
– А я и буду петь на сцене, за мной скоро заедут, а пока я репетирую. Ой, Костик, ты знаешь, как я люблю петь! – со счастливой улыбкой воскликнула она. – Только взрослые всегда иронизируют, кричат: хватит тут выть, иди лучше уроки учи! А я дождусь, пока они уйдут, и пою в свое удовольствие. Или на кухне, бывало, дверь закрою, посуду мою и пою потихонечку. А они там телевизор громко включат, им и не слышно. И на арфе я всегда хотела играть, только учиться было негде. А теперь умею, ты же слышал. Правда, красиво?
Карие глаза Кристи сияли радостью. Костя отступил и пробормотал:
– Да-да, красиво… Слушай, а мобильник у тебя при себе?
– Конечно. Ведь я жду звонка от импресарио! Я удалила все старые номера, теперь у меня начнется совершенно новая жизнь.
Костя вылетел из беседки как ошпаренный. По счастью, Убейволкова дожидалась его живая и здоровая.
– Он был здесь! – прошептал мальчик.
– Я догадывалась. Нам ведь русским языком сказали, что друзьям теперь не до нас.
– И такое случилось со всеми?!
– Не знаю, может, и со всеми, – бесстрастно ответила девочка. – Нам с тобой повезло, что нас в этот момент в подземелье заперли.
– Когда-то и я любил черный юмор… Но нужно узнать, что с Денисом, Славиком, Никой и остальными? Может, кто-то еще остался нормальным?
– Пошли, – пожала плечами Убейволкова.
И они направились к корпусу, оглядываясь по сторонам. Пока поблизости никого не было. То есть почти никого: из-за поворота аллеи им навстречу вышел маленький мальчик. Он был один, без приятелей и вожатых. Костя вспомнил недавнюю встречу с этим мальчиком, его, кажется, звали Сережей.
– Ты почему здесь один ходишь? Куда ты идешь? – спросил Костя.
– Бери топор, руби хардкор! – взрослым басом ответил малыш, усмехнулся и пошел дальше.
Не доходя до корпуса, ребята столкнулись с Денисом.
– Так вы – нормальные? – вместо приветствия выпалил он.
– Нормальные, – хмуро ответил Костя. – С нами сейчас такое было!..
– Это тут сейчас было такое! – перебил его Денис. – Так говоришь, ты ходил водички попить?
– Не совсем, а точнее, совсем нет…
– Я, знаешь ли, так и понял! Специально выждал время, за которое можно бочку воды выпить, а потом пошел тебя искать, остальные оставались в беседке. Я обыскал тут все – тебя нигде не было. Тогда я решил, что ты мог опять, уж не знаю зачем, пойти к башне, не поставив в известность даже меня, хорош друг, называется!
– Ну не мог же я кричать об этом…
– Ладно. Пошел я к башне, залез на забор и вижу – висит на двери новый амбарный замок. Думаю – раз замок повесили, значит, внутрь ты попасть не мог, и я ушел…
– Идиот! – воскликнул Костя и в общих чертах пересказал произошедшую с ними историю.