Постепенно Элоиз стала успокаиваться.
— Вы в порядке? — спросил Джем, глядя на ее красные глаза и отпечаток ладони Белинды на щеке. Глупый вопрос. И так все ясно.
Он и сам оказался в глупом положении. Ему вспомнилось, как плакала его мать, а он ничем не мог ей помочь. Никто не поможет, пока она сама не примет решение. Элоиз икнула и отшатнулась.
— Носовой платок куда-то делся. — Она стала искать его в карманах. — Извините.
— За что?
Она вытерла глаза.
— Все время плачу у вас на плече. Может, вам следует догнать Белинду? У нее тяжелая рука.
— Заметно. Извините.
Она пожала плечами, старательно пряча горящую щеку.
— Это не ваша вина.
Джем дотронулся до красного пятна у нее на щеке. На коже виднелись три ясно различимых отпечатка пальцев.
— Скоро пройдет.
— Сегодняшний день преподносит сплошные неожиданности.
— Да?
— Не совсем, — тихо уточнила она. — Я предполагала, что он будет трудным.
Они молча шли по длинному коридору, Джем немного впереди. Элоиз размышляла над тем, что ей рассказал Лоренс, а Джему хотелось узнать подробности их разговора.
Она нервно теребила сумочку.
— Когда вы должны вернуться в Лондон? — Стараясь не выдать заинтересованности, он первым нарушил молчание.
Она посмотрела на него, движением головы отбросив за спину светлые волосы.
— Вечером. Я выеду после полудня.
Элоиз отвернулась и поглядела в большое окно. Вокруг было пустынно.
И опять воцарилось тяжелое молчание. Кажется, Элоиз никак не могла сформулировать одолевавшие ее мысли. Не могла выразить их словами. Все смешалось в голове.
Ей хотелось ненавидеть виконта Пулборо, но он оказался таким добрым и сострадательным. Ненавидеть было невозможно.
— Вы еще навестите Лоренса? — решился спросить Джем, прерывая ее размышления.
Вчера она с уверенностью ответила бы на этот вопрос, но сейчас не знала, чего она хочет.
— Я не знаю.
Они вышли во двор и направились к «лендроверу». Джем открыл ей дверцу.
— Не позволяйте Белинде повлиять на ваше решение.
Он сел за руль.
Элоиз согласно кивнула, но перед ней встало разъяренное лицо Белинды. Она не могла ее порицать, но никогда не сможет забыть презрение в ее глазах.
— У них… сложные отношения.
— Л-лоуренс рассказал мне. — Элоиз немного запнулась на непривычном имени. — Он винит во всем себя. Думает, что Белинда знала о его отношениях с моей матерью.
— Возможно.
Элоиз не поднимала глаз, в которых продолжали стоять слезы. Впервые она обвинила маму. Знала ли та, как несчастлива Белинда? Как испугана и одинока?
Возможно, она была слишком молода, слишком поглощена своей любовью, чтобы сознавать, как много боли причиняет. Встретив отца, Элоиз не могла теперь осуждать только его.
Правильнее всего было бы сейчас прервать всякие отношения. Пусть ее первый визит в Колдволтхэм станет последним.
— Не хотите ли пообедать где-нибудь?
Элоиз вытерла глаза.
— Извините?
— Вы не голодны? — спросил Джем. — Уже час. Мы можем остановиться у паба и пообедать.
Ей хотелось принять приглашение. Так тяжело возвращаться в одинокую лондонскую квартиру. У нее нет никого, с кем можно было бы обсудить все, что произошло в ее жизни.
— Вы заняты. Я не могу…
— Мне тоже нужно поесть. А там отлично готовят.
— Вы думаете? — Элоиз все еще колебалась.
— Уверен. — Он свернул на узкую дорогу. — Тут недалеко.
Элоиз глядела в окно. Наверно, здесь очень красиво летом, пришло ей в голову.
— Он вам понравился?
— Да, очень.
— И вы теперь называете его Лоренсом?
— Он попросил меня.
Они подъехали к симпатичному старому английскому пабу. Крыша из черепицы, стены из грубого камня, в архитектурном стиле — смесь разных эпох.
Элоиз вышла из машины и с удовольствием вдохнула свежий зимний воздух. Не напрасно она согласилась. Здесь столько простора и так красиво!
И с нею Джем. Она повернулась и взглянула на него. Лоренс так тепло отзывался о нем, они очень привязаны друг к другу.
— Пойдемте. При входе нужно наклонить голову — слишком низкая притолока.
Элоиз понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к царившему в пабе полумраку. Свет с трудом пробивался через маленькие окошки. В дальнем конце зала горел очаг.
— Здесь симпатично, — заметила она, проходя к камину. На стенах были прибиты начищенные лошадиные подковы.
Чтобы занять себя, Элоиз принялась греть руки у огня.
Джем встал рядом.
— Что будете брать? — Он протянул ей меню. Она рассеянно заглянула туда, даже не пытаясь сосредоточиться.
— Только суп.
— А выпить?
— Кофе, пожалуйста.
Она благодарна Джему, что он не задает никаких вопросов. Она не готова сейчас говорить, поскольку сама не знает ответов.
У очага было жарко, Элоиз сняла жакет.
Мысли мешались в голове, клонило ко сну. Это следствие нервного напряжения. Скорее бы добраться до постели.
— Один кофе, — Джем поставил перед ней белую чашку и рядом положил сахар. — Заказ сейчас принесут.
— Отлично.
Он держал в руках высокий бокал с пивом и молчал. Его голубые глаза вспыхивали, когда он глядел на нее, словно читая ее мысли.
— Вы часто здесь бываете? — торопливо спросила Элоиз.
— Иногда. Здесь милый садик. Летом там хорошо посидеть после трудового дня.
— Да, наверно. Тут бывает много народу?
— Весьма. Местечко достаточно известное. О нем даже сложены легенды.
— А вы им верите?
— Я? Нет. — Джем улыбнулся. — Попросите Лоренса, пусть он вам расскажет одну из тех историй, что рассказывал мне. Не думаю, что это правда, но слушать забавно.
На ее лицо упала тень.
— Возможно. — Она положила в кофе сахар. Джем красивый мужчина. С какой стороны ни посмотри, всем хорош. Наверно, ему нелегко, но ведет он себя безупречно. Ведь она заставила переживать людей, которых он любит.
Какая ярость была написана на лице Белинды! Элоиз не ждала, что сводная сестра станет испытывать к ней родственные чувства, но все предположения померкли перед реальностью. Она ее просто ненавидит.