Элоиз тяжело вздохнула.
— Мама попала в автокатастрофу. Шесть лет назад. Грузовик… — Горло перехватило, на глаза навернулись слезы. — Шофер заснул за рулем. Она умерла. Мгновенно.
— Мне очень жаль.
Джем потянулся к ней. Она отступила назад и подняла руку, словно защищаясь.
— Это произошло очень-очень давно. Вы хотите знать, почему я так долго ждала? Мама никогда не говорила мне, кто мой отец. Держала это в тайне. Она не призналась никому. Осталось ее письмо…
— Никому?
Ее глаза рассерженно сверкнули.
— Мама сильно любила вашего отчима. Она просто тихо исчезла. Родила ребенка для себя. Никогда ни о чем не просила. Никогда не пыталась встретиться. Никогда… — Она всхлипнула. — Мама была в сотни раз лучше, чем он.
Она резко повернулась и двинулась сквозь толпу. Сердце громко стучало от гнева. И жалости.
Ее письмо не дошло до человека, которого любила мама. Оно попало в чужие руки. Тайна матери стала известна людям, от которых она хотела ее скрыть.
Ее желание узнать, что же произошло много лет назад, надежда получить ответ, понять, как все было, потерпели крах. Она испытывала разочарование и боль. Боль за себя и за маму.
Элоиз автоматически дошла до дамской комнаты. Слезы душили ее, застилали глаза.
К счастью, там никого не оказалось. Она включила холодную воду и принялась умываться.
Джем не поверил ей. Другого Элоиз и не ждала.
Открылась дверь. Вошли две женщины средних лет. Она взяла себя в руки и выключила воду.
Нужно уйти домой и подумать, что теперь делать. И еще нужно выплакаться.
Касси будет недовольна, но Элоиз не вынесет продолжения разговора с Джемом Норландом. Как он смеет считать, что ее мама лжет?
Она смахнула слезу, поправила макияж и вышла из дамской комнаты.
На нее опять обрушились гомон толпы, жаркий воздух и тяжелый запах парфюма. Элоиз устало прижала руку ко лбу и направилась через зал к своей шефине.
— Ты выглядишь ужасно, — заметила Касси. Элоиз напряглась. Они дружили, но между ними не было доверительных отношений. Когда мама умерла, вдруг обнаружилось, что Элоиз некому открыть душу. У нее нет близких людей.
— Хороший сон все вылечит, — солгала она. — Пойду-ка я домой.
Касси недовольно поджала губы. Она жила только работой и от остальных требовала того же.
— Сейчас?
— У меня уже достаточно материала. — Элоиз глянула на часы.
— А я бы хотела еще кое с кем поговорить, если удастся. — Касси всегда добивалась своего. Потому и дела у нее шли успешно. — Подожди меня полчасика, и уедем вместе.
Полчаса могут вылиться в час, а то и в два. Она должна уйти прямо сейчас. Иначе разрыдается тут же.
— Не хочу тебя торопить. Я возьму такси.
— Одна? Тебе так нужно уйти?
— Да. Сейчас еще не поздно. Я могла бы уехать на автобусе, но вечернее платье…
Касси рассмеялась. Ее лицо смягчилось, и она потрепала Элоиз по руке.
— Пусть тебе вызовут такси. Так будет спокойнее.
Элоиз с улыбкой попрощалась. Слава богу, свободна! Прежде она не уходила с приемов так рано.
Но она никогда прежде не встречалась с Джемом Норландом.
Нервно теребя вечернюю сумочку, она достала номерок, чтобы взять в гардеробе шаль.
— Мисс Лоутон?
Элоиз узнала голос Норланда, нерешительно взялась за перила и остановилась.
— Уйдите, — сумела выдавить она. — Я не хочу с вами разговаривать.
Придерживая рукой длинную юбку, Элоиз заторопилась вниз.
В гардеробе была небольшая очередь, пришлось ждать. Он подошел и остановился рядом с ней. Высокий и пугающий.
— Извините.
— За что? — не глядя на него, спросила Элоиз.
— Я огорчил вас.
Странно, но слова Джема показались ей искренними. Зачем он подошел и заговорил? Ведь ясно дал понять, что не верит ее рассказу.
— Я рассержена. Ясно? — Она повернулась и взглянула на него. — Не огорчена, а рассержена. Очень, очень сердита.
— Извините. — Он продолжал говорить так же тихо и спокойно.
Элоиз почувствовала, что слезы опять выступили на глазах.
— Нет, уходите, пожалуйста. Оставьте меня.
Элоиз протянула номерок, получила шаль и накинула на плечи. Джем Норланд стоял у стола администратора.
Надо было дождаться Касси. Когда же он наконец оставит ее в покое?
Она решительно направилась к выходу.
— Нам надо поговорить, — остановил ее Джем.
— О чем? — Элоиз плотнее закуталась в шаль. — Мне больше нечего вам сказать. И меня не интересует то, что скажете вы. Моя мама была права, когда решила не иметь ничего общего с моим отцом.
С высоко поднятой головой она стала спускаться по ступеням.
Нужно было все-таки вызвать такси. Глупо идти ночью по Лондону в босоножках на трехдюймовых каблуках и безумно дорогом вечернем платье.
Но вернуться она не может. Элоиз всегда боялась ходить поздно одна. Однако делать нечего. Не о чем беспокоиться, твердила она себе. Это хорошо освещенная улица в спокойном районе, а у Гайд-парка легко поймать такси.
Холодно. В такой вечер нужно носить пальто. И удобную обувь.
Обернувшись, она немного успокоилась. На улице никого. Все спокойно.
Неожиданно по коже пробежали мурашки, возникло ощущение опасности. А всему виной слишком живое воображение. Элоиз ускорила шаги.
Район, который днем казался абсолютно безопасным, сейчас был наполнен шорохами, движущимися тенями, фантастическими фигурами. Все это чепуха, совсем рядом оживленная трасса. Там полно людей, полно такси. Никаких проблем, твердила она себе, задыхаясь от страха.
Ветер усилился, упали первые капли дождя. Подходящее завершение ужасного вечера. Элоиз плотнее запахнула шаль.
И тут сзади послышались шаги. Сердце испуганно застучало. Она заторопилась, прислушиваясь к звукам за спиной.
Кажется, шаги приближаются. Элоиз старалась успокоить себя, но ничего не выходило. Ей было страшно. Она шарахалась от любой тени. Еще несколько метров — и она выйдет на главную улицу.
Повернув голову, она увидела, что сзади идет мужчина. А что, если побежать? Может быть, снять босоножки? Или нет?
Почему она не взяла такси? Она прислушалась.
Шаги звучали ровно. На мгновение Элоиз расслабилась. Как глупо. Но тут ей показалось, что мужчина пошел быстрее.