А вот Золотых прекрасно рассмотрел, как от махолета быстрым шагом навстречу волку и Шеремету вышли четверо. То же расстояние они преодолели втрое быстрее. Опознавали волка недолго, генерал увидел, как Шеремет примирительно поднимает ладони, потом отдает ключ-вытяжку одному из встречающих. Волка аккуратно взяли под локотки и увлекли прочь. Прожектор при этом не сдвинулся, так и продолжал освещать Шеремета.
Прошло около минуты, рядом с махолетом почудилось неясное движение, а потом раздался знакомый гул. Габаритные огни медленно взмыли на высоту нескольких человеческих ростов, пятно света от прожектора стало менее ярким, но зато расплылось на добрые метров десять.
– Взлетели, – зачем-то прокомментировал Коршунович.
Было видно: на месте, где только что стоял махолет, теперь стоят люди. Десятка полтора.
Стояли они всего несколько мгновений, потом чуть ли не бегом кинулись навстречу. Шеремет перехватил их на полпути, присоединившись к этому странному забегу.
– Кажется, обошлось, – вздохнул Золотых.
Рядом немедленно возник единственный европеец, которого взяли на обмен – майор Шольц. Конечно, он высматривал своего человека, повязанного наспех сколоченной спецслужбой Саймона Варги.
«А ведь очень, надо заметить, приличную спецслужбу сколотил этот хитрец-Варга, – подумал генерал Золотых. – В первую же ночь взять столько разведчиков! И не кого попало – элиту. Не иначе, что у Варги под рукой все время была эта самая спецслужба, просто до переворота она числилась как частная. А в ту злополучную ночь перешла, так сказать, на легально положение. Ну невозможно за одну ночь создать такой эффективный орган чистки! Невозможно!»
Наконец освобожденные агенты приблизились вплотную. Золотых сразу увидел ее – стройную молодую женщину с непривычно короткой стрижкой.
– Здравствуй, Таня, – сказал генерал с нескрываемым облегчением.
– Здравствуй, отец, – отозвалась женщина.
Майор Коршунович, стоящий совсем рядом, чуть было на песок не рухнул от удивления. Обернулся.
– Оте-ец? – переспросил он нараспев. – Ну, ни фига себе!
* * *
Президентский лимузин подкатил к Хендывару около половины второго ночи. Расмус, с красными от недосыпа глазами, вышел из капонира, где был смонтирован пост управления порталом.
– Что там еще? – спросил он у часового.
– Кажется, Варга приехал, – отрапортовал часовой.
Это сугубо гражданское «кажется» еще недавно аукнулось бы часовому по первое число.
Но война закончилась. И предводитель волков, еще недавно упекший бы солдата на гауптвахту а то и в штрафную бригаду, лишь кивнул и ушел в темноту. Туда, где светились мощные фары президентского лимузина.
– Коллега Расмус? – окликнули его, когда Расмус приблизился.
Говорил Сулим Ханмуратов, ближайший подручный Варги.
– Что-нибудь стряслось? – угрюмо осведомился волк.
– Я привез вашего… человека. Плененного под Алзамаем.
Из темноты выступил исхудавший парень в пехотном волчьем комбинезоне; в парне Расмус с трудом узнал Шамана.
– Здорово, босс, – тихо сказал Шаман и закашлялся.
Расмус молча обнял его – действительного рядового базовой имперской пехотной бригады, героя финальной стычки за седьмую инхайскую базу. Одного из немногих, кого волки потеряли под Алзамаем, а теперь вновь обрели.
И не было ничего странного в том, что командующий имперской пехотной бригадой обнимается с рядовым. Там, под светом чужих звезд, они познали простую истину: нет ничего ценнее жизни соратника. Если ты готов, рискуя собственной жизнью, выручить любого, кто сражается рядом, то в трудную минуту выручат и тебя. Ничего не спрашивая и ничего не объясняя. И тем горше было Расмусу сознавать, что нынешние земляне, казалось бы вообще не приемлющие убийств и насилия, на деле оказались готовыми посылать на смерть несмышленых и неопытных детей своих. Посылать в самое пекло, в схватки с волками. И класть детей своих в этих схватках пачками.
– Как ты? – спросил Расмус.
– Плохо, – сознался Шаман. – Но теперь все будет в порядке, – и он через силу улыбнулся.
– Веном! – позвал помощника Расмус. – Сведи-ка его в медпункт. А то знаем мы, какие из местных доктора…
Шамана увели.
– Я надеюсь, вы довольны? – спросил Ханмуратов.
– А где Варга? – вопросом на вопрос ответил Расмус. – Он приехал?
– Нет, он остался в Ашгабате. Мы только что разменяли всех арестованных агентов на вашего Шамана – так ведь его зовут, кажется?
– Спасибо, – сухо поблагодарил Расмус. – Передайте Варге, что любой из волков благодарен за этот поистине гуманный поступок.
– Обязательно передам, – заверил Сулим. – В свою очередь Варга просил поинтересоваться: как продвигается ваше строительство?
– Продвигается, – уклонился от ответа Расмус. – А что, сроки жмут?
– Очень жмут, – невесело сообщил Сулим. – Десантная операция сил альянса едва не началась нынешней же ночью. Обмен только сдвинул сроки… Нам надо согласовать действия на случай, если альянс все-таки вторгнется в пределы Туркменистана.
– Вам не удержать таких протяженных границ, – сказал Расмус. – Это я вам как кадровый военный говорю… Как бывший военный.
– Мы это прекрасно сознаем. Основные силы пограничной охраны и гвардии оттянуты в окрестности Ашгабата. Собственно, наша задача – удержать пятачок в несколько сот квадратных километров. Ашгабат, «Чирс»… и предполагаемый рукав отступления. На это у нас хватит сил. На границах же оставлены только ложные цели да маневренные группы для создания иллюзии присутствия крупных вооруженных формирований.
«Ага, – подумал Расмус. – Сами доперли. Ну, что же, дураками людей Варги не назовешь. Негодяями – легко, но не дураками.»
– Это умное решение, – сказал он Ханмуратову. – И мне представляется – единственно выигрышное в сложившейся ситуации. Если правильно занять оборону, нужное время можно выиграть. Правда, альянс способен применить средства глобального поражения… Располагает альянс подобными средствами?
– К сожалению, – вздохнул Сулим, – располагает.
– Так я и думал, – проворчал Расмус. – Убивать мы не можем, но готовы. Старая, как мир, история. Впрочем, ладно. Когда у господина Варги будет время заехать и обсудить предполагаемую эвакуацию?
– В любое удобное для вас время.
– Тогда, – предложил Расмус, – в ближайший полдень.
– Договорились, – выдохнул Сулим.
Расмус, более ничего не произнеся, развернулся и ушел к капониру-посту.
За центральным пультом колдовал Лоренцо.
– Ну, что? – в голосе Расмуса прорезались нотки нетерпения.