– Значит, вы мне отказываете?
– Да. Раз так решила Мария Никитична. Наше издательство не хочет больше печатать первую попавшуюся макулатуру, обратитесь в любое другое. Уверен, многие с удовольствием вас напечатают!
Ай да Вырвизуб! Молодчина!
– Не понимаю, почему вы так слепо доверяетесь этой… этой… Знаете что? Давайте сделаем так! Позовите сюда других сотрудников!
– Зачем это? – оторопел Борис Евгеньевич.
– Мы прочитаем им несколько фраз, которые тут подчеркнула ваша, дама…
– И что?
– Посмотрим на их реакцию! Уверена, они подойдут к моему тексту непредвзято…
– Антонина Дмитриевна, я уже все сказал. И отрывать сотрудников от дела не считаю нужным. Могу добавить только, что они уже достаточно повеселились над вашей рукописью, прежде чем она попала в руки Марии Никитичны. Я очень огорчен, что наш разговор принял резкие формы, но моей вины в этом нет.
Он подошел к вешалке, снял шубу мадам Журасик и подал ей. Она машинально влезла в рукава и вдруг залепила ему затрещину. Хрупкий Вырвизуб покачнулся.
– Вы сошли с ума! – пробормотал он, держась за щеку.
– Вам еще мало, слюнтяй! Пошли на поводу у какой-то рыжей твари!
– Валера! – не своим голосом заорал Вырвизуб. – Валера! Немедленно выведи эту даму! И никогда больше не впускай сюда!
Валера растерянно взглянул на Журасик.
– Извиняюсь, дама, вам лучше уйти! – И он протянул руку, чтобы вывести ее, но не тут-то было.
Журасик двинула его коленом между ног, и он, громко взвыв, согнулся пополам от боли. Я умирала со смеху.
Но я недооценила ее. Обезвредив мужчин, она каким-то кошачьим прыжком настигла меня и схватила за волосы.
– Я тебе покажу, сука! Ты у меня еще в ногах валяться будешь! – завизжала она и вцепилась в горло.
Я почувствовала, как острые наманикюренные ногти впились мне в кожу. Драться я никогда не умела, как-то не приходилось, и я растерялась. А Журасик стала меня душить.
– Вера! Милицию! – раздался жуткий вопль.
И доблестный Вырвизуб вылил на горе-переводчицу воду из графина.
Она мгновенно разжала пальцы. Вид у нее был совершенно безумный.
– Валера! Не отпускай ее до приезда милиции! – потребовал Вырвизуб. – Маша, Машенька, с вами все в порядке?
– Жива, спасибо, вы вовремя пришли на помощь.
– Боже мой, у вас кровь! – позеленел он.
Я глянула в зеркальце. Действительно, На шее было несколько довольно глубоких царапин, из которых сочилась кровь.
– Кажется, это называется боевое крещение! – нервно засмеялась я.
Валера и Вера вдвоем загораживали дорогу обезумевшей женщине – Зачем милиция? – шепнула я Вырвизубу.
– Чтобы потом не было неприятностей, – ответил он также шепотом, – с такими дамами надо соблюдать осторожность.
– Но она же сумасшедшая. Отпустите ее, Борис Евгеньевич, думаю, она сюда больше не сунется. А вам самому нужна тут милиция?
– Вы правы. Маша! И замечательно добры! Вера, отмени вызов, и пусть проваливает отсюда! Боже мой, Маша, надо обработать ваши раны, может быть заражение.
– Это не раны, это царапины. Но промыть все-таки не мешает. У вас есть водка?
– Водка? Нет, только коньяк.
Но тут на пороге возникла Вера с какой-то сумочкой.
– Мария Никитична, сядьте, я обработаю вас! – Она явно продемонстрировала мне свою симпатию.
– Ай, щиплет! – поморщилась я, когда она принялась протирать мне шею.
– Ничего, потерпите! До чего же глубокие царапины! Вот ненормальная! Но вы молодчина, что не захотели вызвать милицию. Кому это нужно?
– Вера, а кто она? Вид у нее такой ухоженный…
– Ее муж был раньше очень крупным дипломатом, сейчас он на пенсии, но у него какая-то невероятная коллекция живописи, он очень богатый человек.
– Господи, откуда эти сведения?
– У нас работает одна женщина, которая давно ее знает. Она предупреждала Бориса Евгеньевича… Ну вот, а теперь я смажу рану йодом.
– Да, интересно, у вас все переводчики такие опасные?
– Ну что вы, обычно это очень мирные люди!
Мы все начали хохотать как ненормальные, до слез, до икоты, и я поняла, что мне здесь будет хорошо, я смогу работать с этими людьми? И очень обрадовалась.
Вырвизуб отвез меня домой и всю дорогу каялся, что оставил один на один с этой ненормальной.
– Нет, Борис Евгеньевич, если уж быть точной, то все случилось, когда вы появились, а пока мы были с глазу на глаз до драки все-таки не дошло! – смеялась я.
– Маша, а может, заедем в травмпункт, а?
– Боже упаси, и так заживет. Не люблю я врачей.
– Но все-таки я отвечаю за вас в некотором роде, вы ведь теперь наша сотрудница.
– И очень этому рада!
Вырвизуб вспыхнул и чуть не врезался в идущую впереди машину.
… – Куда ты запропастилась? – встретил меня брат. – Даже записки не оставила! Боже мой, что это у тебя на шее? Твой поганец Гешка так тебя отделал?
– Если бы!
Я рассказала ему, что произошло сегодня в редакции.
Он долго хохотал.
– Вот уж не думал, что редактору могут угрожать такие страсти. Никогда ничего подобного не слышал!
– Честно говоря, я тоже.
– Сестренка, помнишь наш уговор?
– Ты про пари, которое я проиграла?
– Именно. У меня появилась одна идея…
– Ну, и чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы ты позвала в гости одного иностранца.
– Какого еще иностранца?
– Швейцарца, моего коллегу, мне предстоит с ним работать в Берне и хотелось бы, чтобы он имел представление о русском гостеприимстве.
– Костя!
– Что? Неохота? Понимаю, но ты уж напрягись, сделай милость. Денег я тебе, разумеется, дам и давай по полной программе. Не возражай, ты же проиграла пари.
– И когда надо его звать?
– Послезавтра. Собственно, я уже его позвал.
– Он придет один или с женой?
– Он не женат.
– Костя, ты что, хочешь меня с ним сосватать?
– Ну, если получится, почему бы и нет, но это не главное. А вообще-то это было бы не кисло. У него роскошный дом под Берном, он очень милый человек… И, по-моему, довольно интересный. Так что ты уж не ударь лицом в грязь. Только вот эти царапины… У тебя есть что-нибудь с высоким воротничком?