– Илья Львович, нам пора лететь! – снова окликнул бизнесмена помощник.

Рутберг молчал, явно колеблясь между желанием помочь Маше и необходимостью лететь на какую-то важную встречу, которая, быть может, сулила ему большую прибыль. Маша решила усилить нажим.

– Я понимаю, что прошу о многом, – произнесла она, по-прежнему глядя бизнесмену в глаза. – Но, если вы мне откажете, я снова отправлюсь туда пешком. И начну подъем прямо сейчас.

Рутберг чуть склонил набок свою красивую голову стареющего донжуана и иронично проговорил:

– Это похоже на шантаж.

– Похоже, – кивнула Маша. – Но у меня нет другого выхода. И нет другого способа подняться на вершину холма.

Еще несколько секунд Илья Львович молчал, затем вздохнул и сказал капитулирующим голосом:

– Вы из меня веревки вьете. Ну, хорошо, давайте спросим у пилота, сможет ли он забросить нас на этот «эверест».

Он взял Машу за руку, как отец берет дочку, и повел ее к вертолету. Она, не сопротивляясь, последовала за ним.

Помощник зашагал рядом с ними, бросая на Рутберга недовольные взгляды и время от времени открывая рот, чтобы что-то сказать или возразить, однако каждый раз губы его снова смыкались и он продолжал угрюмо идти рядом.

Наконец они подошли к вертолету.

– Гена! – окликнул Рутберг пилота.

– Да, Илья Львович! – мгновенно отозвался пилот.

– Мы сможем подняться на холм?

– Вы про который?

– Про тот, на котором расположена заброшенная лаборатория.

Пилот помолчал, покачивая шлемом и прикидывая в уме шансы, затем произнес:

– Не уверен, что там есть подходящая площадка.

– Но попробовать-то мы можем?

– Попробовать можем. Но у нас мало времени. Ветер крепчает. К тому же метеослужба обещает к ночи грозу.

– Ничего, прорвемся, – сказал Рутберг. Он повернулся к Маше: – Мария Александровна, забирайтесь в кабину.

Илья Львович посторонился, и Маша шагнула к открытой дверце.

– Помощь нужна? – спросил он.

Любимова качнула головой:

– Нет, я справлюсь.

Маше пару раз доводилось летать в вертолетах. О тех полетах у нее остались довольно живые и очень волнующие воспоминания. Впрочем, страха не было. Кроме того, несколько лет назад Маша на спор совершила прыжок с парашютом, причем прыгать ей тогда пришлось с самолета «Ан-2». Результатом того прыжка был стресс, не проходящий неделю, и бутылка французского шампанского, выигранная у Толи Волохова.

Маша благополучно уселась в кресло, Рутберг сел рядом с ней. Помощник тоже собрался было влезть в вертолет, но Рутберг покачал головой и закрыл дверцу у него перед носом.

– Зачем вы так с ним? – спросила Маша.

Илья Львович дернул уголком губ и иронично проговорил:

– Надоел. Такое ощущение, что он – мое второе «я». С утра до вечера он со мной рядом, навязчивый и верный, как моя тень.

Мотор вертолета взревел. Лопасти винта завращались, набирая обороты.

– Держитесь крепче! – крикнул со своего места пилот. – Поднимаемся!

Еще секунда-две, и вертолет оторвался от земли.

2

Это было головокружительное зрелище. Вертолет стремительно набирал высоту, превращая стену деревьев в зелено-желтый ковер под ногами. Все выше и выше. И вот уже внизу не склон, а вершина холма, поросшая лесом, с торчащими там и тут меловыми скалами, а на самой вершине – тоже словно скала, но страной формы, будто Римский форум в миниатюре, или скорее Лужники – вид с Воробьевых гор.

– Это лаборатория?! – крикнула Маша.

– Да! – так же громко ответил Илья Львович. – Скоро сядем!

Посадить вертолет в лесу оказалось делом непростым, но пилот был опытным и смелым. Маша вцепилась руками в страховочный поручень, опасаясь того, что стремительно надвигающиеся верхушки царапнут по стеклу, и оно треснет, распадется на куски, но все обошлось.

Багровое солнце почти скрылось за горизонтом. Погружающийся в сумерки лес выглядел таинственно и жутковато.

– Вот мы и на холме! – крикнул ей Илья Львович, когда вертолет приземлился. – Лаборатория рядом!

– Да! Хорошо! – крикнула в ответ Маша, перекрывая рокот мотора.

Наконец мотор утих.

– Приземлились! – оповестил их пилот.

Маша молчала, глядя на темные деревья за окном вертолета.

– Вы не передумали? – спросил у нее Рутберг.

– Что?

– Мы можем вернуться.

Маша покачала головой:

– Нет, это было бы глупо.

– Дело ваше.

Маша посмотрела на Илью Львовича, и внезапно перед глазами у нее встало обожженное лицо профессора Рутберга. Покрытая рубцами кожа, вытаращенный от ужаса правый глаз и второй, левый – белый, мертвый, словно его сварили в кипятке.

Машу передернуло.

– Что-то случилось? – внимательно глядя на нее, спросил Рутберг.

– Нет, ничего. Все в порядке. Давайте выбираться наружу.

Рутберг вышел первым, подал Маше руку и помог ей спуститься по трапу.

– Куда дальше? – спросила Любимова.

– Насколько я помню, лаборатория должна быть сразу за этими деревьями.

– Ну, так идемте скорее.

Маша устремилась вперед, обошла деревья, продираясь через колючую траву и кусты. Рутберг с треском прорвался следом. Внезапно оба остановились.

Взглядам предстала лаборатория. Здание оказалось небольшим, но выглядело эффектно и внушительно. Круглый купол, когда-то белый, а теперь грязно-бурый, делал лабораторию похожей на маленький планетарий или на вросшую в землю, обшарпанную летающую тарелку.

– Вот она – ваша лаборатория, – сказал Рутберг низким голосом. Нравится?

– Она выглядит так, словно в нее никто не заходил уже лет десять, – задумчиво произнесла Маша.

– Так и есть. Только не десять, а почти шестнадцать.

Порыв холодного ветра прошуршал по кустам и заставил Рутберга и Машу поежиться.

– Ветер крепчает, – произнес бизнесмен. – Теперь, когда вы все увидели своими глазами, мы можем вернуться в вертолет?

– Я хочу войти внутрь, – сказала Маша.

Илья Львович с сомнением посмотрел на дверь здания.

– Не уверен, что это удастся. Двери заржавели, их наверняка заклинило.

– Я все же попытаюсь.

Она зашагала к лаборатории.

– Мария Александровна, приближается гроза! – крикнул ей вслед Рутберг.