Нет уж, хватит. Одного похода в милицию Жене было достаточно, чтобы понять: до чужих проблем в этом мире никому нет дела, даже стражам порядка.
Какое счастье, что Павел согласился ее сопровождать. Он, конечно, похож на бандита, но у него добрые глаза. К тому же в нем есть что-то располагающее. Да и вообще, путешествовать в компании разбойника намного романтичнее, чем с каким-нибудь высокоморальным занудой.
Очередь двигалась медленно, и Женя, чтобы скоротать время, стала мечтать.
Вот они прилетели в Москву, начали расследование, и вдруг дело застопорилось. Ни свидетелей, ни улик, ни следов – ничего! Женю, ясное дело, охватит паника. Но Паштет возьмет ее за руку и невозмутимо произнесет:
– Спокойно. Я разберусь. Дай мне час.
Потом он выйдет из гостиничного номера, а через час вернется и введет в номер Игоря.
– Я обещал найти твоего жениха, и я это сделал! – скажет он.
Тут Женя бросится на шею Игорю и воскликнет:
– Боже, как долго я тебя искала!
А он крепко ее поцелует и скажет:
– Теперь мы всегда будем вместе, и никто… слышишь, никто на свете не сможет нас разлучить!
А в стороне, смущенно улыбаясь, будет стоять Паштет. Все будут довольны и счастливы…
– Ваш паспорт, пожалуйста!
Женя не сразу поняла, что обращаются к ней.
– Что? – не поняла она.
– Паспорт и билет!
Женя секунду или две обалдело смотрела на строгое лицо девушки, регистрирующей пассажиров, и вдруг опомнилась.
– Да-да, конечно! А… – Она завертела головой.
– В чем дело?
– Со мной был парень… Мы летим вместе.
– Девушка, вы будете регистрироваться или нет? – заныла толстая тетка у Жени за спиной.
– Да, но мой спутник…
– У него еще будет время, – сказала девушка-регистратор. – Давайте документы и билет.
Женя вздохнула и положила на стойку паспорт со вложенным в него билетом.
Отойдя от регистрационной стойки, Паштет прошел мимо киосков с газетами и журналами и свернул к дверце с буквой «М». Времени было полно, и шел он неторопливо.
В туалете он быстро сделал свое дело и подошел к раковине. Включив воду, он тщательно помыл руки и, по всегдашней своей привычке, слегка смочил волосы и зачесал их назад. Затем повернулся к зеркалу сперва левой, затем правой щекой.
«Не мешало бы побриться», – подумал он. И вдруг сказал себе:
– Стоп. Чего это ради ты так прихорашиваешься, Паштет?
И, глядя на свое отражение, сам себе ответил:
– Я не прихорашиваюсь. Просто хочу хорошо выглядеть. Что тут такого?
– Вот как? Раньше тебя это не волновало. Постой-постой, уж не влюбился ли ты?
– Я? – Паштет поморщился. – Глупости. Конечно нет. Если я когда-нибудь влюблюсь, то моя избранница будет похожа на Памелу Андерсон.
– Памела Андерсон? – усмехнулось в ответ отражение. – Но ведь это так банально. На кой черт тебе искусственный бюст и накачанные силиконом губы? У этой Ремизовой все это есть, причем – натуральное! У нее превосходные формы, ты не находишь?
– Может быть. Но я всегда любил блондинок.
– Чепуха. Ты слишком много смотришь телевизор. На самом деле в брюнетках есть что-то таинственное. В крайнем случае брюнетка всегда может перекраситься в блондинку.
– Но она очкарик. И она… какая-то неяркая.
– Парень, ты сам-то себя слышишь? Что значит – «неяркая»? Подари ей дорогую косметику и научи ею пользоваться. Да она любую голливудскую звезду затмит!
– Ну, это ты уже хватил, – не сдавался Паштет. – А как же очки?
– Очки – это фетиш!
– Фе… что?
– Фетиш, балбес! Ты слышал это слово в передаче «Любовь и секс», помнишь? Мужики готовы отдать последние деньги, лишь бы снова почувствовать себя подростками. Вспомни, как ты обожал учительницу истории Марью Сергеевну! Как ловил каждый ее взгляд, как таращился на разрез ее юбки и на узкие коленки. Помнишь?
Паштет сглотнул слюну.
– Ну.
– Вот тебе и ну! – усмехнулось отражение. – А ведь она носила очки. Согласись, женщины в очках здорово тебя заводят.
– Так что же мне делать?
– Что делать? А я-то откуда знаю? Я всего лишь твой внутренний голос. Не жди от меня четких указаний. Кстати, я обязан тебя предупредить: тебе грозит опасность.
– Какая опасность?
– Кажется, твои дружки – Чалый и Губан – не хотят тебя отпускать.
– Дружки? – Паштет нахмурился. – А где они?
– Да прямо у тебя за спиной!
Паштет услышал, как за спиной у него хлопнула дверь, и быстро обернулся.
Вошедших было двое. Впереди шел рыжий остроносый парень по кличке Чалый, а за ним – рослый, мускулистый, туповатый Губан.
– А вот и он! – осклабился Чалый. – Губан, закрой дверь!
Губан взял швабру и подпер ею дверную ручку, чтобы никто не смог войти.
– Какого черта вы здесь делаете? – грубо поинтересовался Паштет. – Чего вам надо?
– Соскучились по тебе, – с ухмылочкой ответил Чалый. – Хотел смыться от нас, Паштетик?
– Смыться? Ты что-то напутал, брат.
– Вот как? – Чалый повернулся к своему спутнику и иронично поинтересовался: – Губан, слыхал? Мы с тобой напутали. – Он снова взглянул на Паштета, и взгляд этот не предвещал ничего хорошего. – Тогда что ты делаешь в аэропорту, Паштет? Ехал через весь город, чтобы сходить в туалет?
– Чалый, ты не…
– Разведка нашептала, что ты спелся с этой очкастой дурой, – прищурив злобные глазки, проговорил Чалый. – Это правда?
Паштет презрительно фыркнул:
– Что за бред.
– Она тоже в аэропорту?
– Нет.
– Оп-па! – Чалый ощерил в ухмылке щербатые зубы. – А откуда ты знаешь, где она, если вы не спелись? Эх, Паштет, Паштет. Не думал, что ты такой тупой. Решил прикарманить деньги общака и оттянуться в столице? Это я еще могу понять. Но на кой хрен тебе эта толстуха? Мог бы хотя бы найти подружку посимпатичнее.
Паштет молчал, угрюмо глядя на Чалого. Тот облизнул губы и быстро спросил:
– Деньги у нее? У тебя в мобиле есть ее номер, так ведь?
Паштет продолжал молчать. Чалый сдвинул рыжеватые брови.
– Значит, так, – отчеканил он. – Сейчас ты возьмешь мобилу и позвонишь этой дуре. Скажешь ей, чтобы ехала сюда.
Паштет смерил тощую жилистую фигуру Чалого презрительным взглядом.