– Аргус, Аргус… Что-то знакомое. Это не из древнегреческой мифологии?
– Из греческой, – кивнул отец Андрей. – Глава богов-олимпийцев Зевс влюбился в дочь аргосского царя Ио. Гера, супруга Зевса, ревнуя его к Ио, превратила ее в корову и приставила к ней сторожем великана по имени Аргус, у которого было сто глаз. Это был идеальный сторож: во время сна некоторые из его глаз были открыты и наблюдали за Ио. Но лукавый и предприимчивый вестник богов Гермес помог Зевсу – он убил Аргуса и освободил Ио.
– Да, – кивнула Женя. – Припоминаю. Значит, у него было сто глаз… У барана на картинке тоже несколько пар глаз. А в вашем Апокалипсисе упоминается Христос-агнец с бараньими рогами, и он тоже многоглазый. Кстати, у них и имена похожи: Аргус – Агнец.
– Забавное наблюдение, – сказал отец Андрей. – Видимо, человек, нарисовавший эту картинку и сочинивший эти стихи, думал так же.
– А кто их автор? – полюбопытствовала Женя, глядя на дьякона поверх чайной чашки.
– Пока не знаю, – ответил тот. – Я сделал копию с листка бумаги и отвез эту копию знакомому графологу.
– И когда будет результат?
– В течение дня. Ему нужно свериться с архивом. Когда я привез ему листок, он прямо задрожал от страсти, – с улыбкой заметил дьякон. – Вот человек, одержимый своей работой.
– А может, просто псих, – предположила Женя, пожимая плечами. – Хотя среди русских людей трудно найти человека с устойчивой психикой. Только у нас такой психопат, как Достоевский, мог стать великим писателем.
Дьякон посмотрел на Женю удивленно.
– Что это вас потянуло на этнофилософию? – поинтересовался он.
– Да так, – дернула уголком губ Женя. – Ночью в Москве убили девочку-киргизку. На месте преступления нашли сумку, а в ней – сборник статей Достоевского.
Дьякон помолчал, глядя на Женю, повертел в пальцах кофейную чашку, затем негромко проговорил:
– Жестокость – не наша национальная черта.
– Что вы говорите? – усмехнулась Женя. – А как же «русский бунт»? Бессмысленный и беспощадный! Или вы не согласны с Пушкиным?
– Любой бунт беспощаден, – возразил отец Андрей. – А русские чрезвычайно сдержанная и уравновешенная нация. Нация, предпочитающая держаться «золотой середины». В отличие от европейских правителей, ни один из русских царей никогда не стремился к мировому господству.
– «Широк русский человек, неплохо бы сузить!» – процитировала Женя и покосилась на дьякона: – Разве не так?
Дьякон отпил кофе и сдвинул брови.
– Вот что я вам скажу, Евгения: все рассуждения о безграничности русской души – чушь. Русские никогда не гонялись за грандиозностью. Русские – люди мечтаний и грез, а не действия, люди мягкой подушки, а не «железной руки». Кстати, о подушке: признаться, я немного устал от нашего разговора. Я не люблю споров, потому что за всю мою жизнь никогда никого ни в чем не переубедил. Вот сейчас вы меня слушаете, а через час снова начнете рассуждать о «безграничности и жестокости» русской души. Давайте лучше вернемся к нашему тексту. Итак, что вы о нем думаете?
Женя опустила взгляд на клочок бумаги и пробормотала стихи вслух:
Промчится век, и две войны ужасных
Закончатся. Исчезнет новый Рим.
И в самый первый год тысячелетья
Мир рухнет в бездну. Он начнет паденье
Под знаком Овна. Аргуса глава
Исторгнет зверя из своей утробы.
И тридцать шесть своих зажжет свечей.
– Ваши соображения? – поинтересовался отец Андрей.
– Ну… – Евгения пожала плечами. – Начнем с того, что это явное предсказание конца света. Тут упоминаются две ужасных войны – Первая мировая и Вторая мировая. Первый год тысячелетья – это, вероятно, две тысячи первый. То есть тот, в котором мы с вами имеем несчастье жить. Все остальное – новый Рим, Аргус, зверь, тридцать шесть свечей – все это для меня тайна, покрытая мраком.
Женя пододвинула клочок бумаги к дьякону:
– Ваша очередь, отче.
Отец Андрей, нахмурившись, посмотрел на листок и погрузился в размышления. Несколько минут он думал под аккомпанемент звяканья ложечки, которой Женя помешивала чай. Наконец сказал:
– Новый Рим – это, вероятно, Советский Союз. Огромная империя сродни Римской. И этот «новый Рим» действительно рухнул десять лет назад.
– Ну, до этого я и сама додумалась бы. А что вы скажете про «голову Аргуса»? Если верить предсказанию, именно эта голова «исторгнет зверя».
Дьякон наморщил лоб, размышляя, и медленно проговорил:
– Ясно одно. Цифры на рыхлой земле нам с вами не померещились. И с Апокалипсисом мы их соотнесли абсолютно справедливо. Апокалипсис говорит о конце света. Эти стихи – тоже. В Апокалипсисе упоминается многоглазый Агнец, в стихотворении – многоглазый Аргус.
– Там написано, что мир рухнет под знаком Овна. Как прикажете это понимать?
Отец Андрей с усилием потер пальцами переносицу.
– Ох, Женя, если бы я знал…
– А вот я, кажется, знаю, – торжествующе изрекла Женя.
Дьякон вскинул на нее удивленный взгляд.
– Поделитесь своим открытием?
– Пожалуйста. По гороскопу, знак Овна начинается двадцать первого марта. В стишке упоминается первый год нового тысячелетия. Значит, крушение мира и появление зверя произойдет в марте – апреле две тысячи первого года. Если учесть, что сегодня девятнадцатое марта, то жить нам с вами осталось максимум месяц. Впрочем, как и всем жителям Земли. Вуаля! – завершила свой монолог Евгения и отхлебнула чай.
Дьякон был серьезен и сосредоточен.
– Чему же вы радуетесь? – спросил он хмуро.
Женя улыбнулась.
– Дьякон, неужели вы верите во все эти дурацкие предсказания? Человечеству тысячи раз грозили катастрофами, а оно все еще живет. И, между прочим, процветает. Так что я бы на вашем месте особо не расстраивалась.
Отец Андрей с укором посмотрел на девушку и вздохнул.
– Я не склонен верить этому клочку бумаги, – сказал он. – Но, судя по тем странным обстоятельствам, при которых он попал ко мне в руки…
– Нам с вами следует как минимум насторожиться, – договорила за него Евгения. – Я тоже так думаю. По крайней мере, похитители трупов, судя по всему, этой бумаженции верят. И если мы с вами хотим их найти, мы должны отнестись к этому жалкому клочку бумаги со всей серьезностью. Даже несмотря на то, что на нем нарисован баран! – иронично добавила Женя.
– Вы опять веселитесь, – с укором произнес дьякон.
– Видели бы вы свое лицо, вы бы тоже веселились, – улыбнулась Евгения. – Ладно, дьякон, не раскисайте. У нас есть еще немного времени, чтобы спасти мир.
– Здесь не указана точная дата, – возразил отец Андрей. – Возможно, катастрофа произойдет уже завтра. Или даже сегодня.