Однажды, еще в студенческие годы, весной, собирая материал для реферата о столичных некрополях, он оказался на городском кладбище. Проходя мимо участка, где были захоронены воины-интернационалисты, он услышал, как его окликнули:
— Молодой человек, у вас закурить не найдется?
На него в упор смотрела высокая светловолосая женщина лет тридцати пяти, словно ожившая модель с обложки глянцевого журнала. Она была удивительно красива волнующей холодной красотой, мгновенно притягивающей взгляды мужчин и заставляющей сильно биться сердца из-за своей почти королевской неприступности. Кожаный костюм, изящные туфли на высоких шпильках и особенный дурманящий запах дорогих духов говорили лучше всяких слов о ее финансовой состоятельности.
Даниил не курил, но, вместо того чтобы сказать об этом на ходу и продолжить свой путь, он подошел ближе и удрученно развел руками, словно сетуя на неготовность оказать услугу столь прекрасной незнакомке. От усилившегося запаха духов приятно закружилась голова.
— К сожалению, я не курю.
— А может быть, к счастью. — По лицу незнакомки было видно, что она расстроена. — Год, как я бросила курить, и, видно, сама судьба не дала мне сегодня нарушить зарок. Ему бы это не понравилось.
— Кому? — непроизвольно вырвалось у Даниила, и он сразу же осекся. — Извините за любопытство.
— Ему. — Женщина махнула рукой в сторону солдатских могил. — Он не курил, любил спорт, но… оказался здесь, да еще в неполные двадцать лет. У нас с ним была невероятная любовь, пока он не ушел в армию. Редко, но непременно весной, он появляется в моих снах. В тот год, за несколько месяцев до его демобилизации, я отправила ему письмо, в котором сообщала, что между нами все кончено, что у меня есть другой. Не знаю, получил ли он это письмо, но вскоре пришла похоронка, а я готовилась к свадьбе. Его похороны и моя свадьба состоялись в один день. Я не придала этому значения, преисполненная радужных надежд… Сегодня очередная годовщина, и прошлой ночью он вновь приснился мне.
Даниил не знал, как отреагировать на неожиданные откровения женщины. Произнести слова утешения или посоветовать помянуть покойника в церкви? Но женщина не нуждалась в словах утешения, похоже, молчаливый собеседник устраивал ее больше. На ее лице появилось решительное выражение, видно, она привыкла самостоятельно принимать решения, стойко переносить удары и безжалостно наносить ответные. Она аккуратно промокнула тонким платочком слегка увлажнившиеся глаза и вновь надела привычную холодную маску отстраненности — для простых смертных.
— Тебя подвезти?
Даниил молча кивнул в ответ. Женщина лишь повела бровью, от этого став похожей на Снежную королеву.
Серебристый «лендкрузер» недовольно принял его в свое нутро, пахнув холодом кожаной обивки.
— Тебе куда надо ехать? — Красавица искоса взглянула на него, жадно вдыхающего волнующий запах ее духов, словно пытаясь уловить в нем и аромат ее тела. Кожаная юбка чуть задралась, открыв красивые тренированные ноги, завлекаю-ще отсвечивающие розовым сквозь тончайшие чулки.
— Все равно, — выдохнул он, пребывая от всего этого в полуобморочном состоянии. — Где вам будет удобно, там и высадите меня.
— Молодой человек, сколько же тебе лет?
— Скоро будет двадцать.
— Хорошо, я подумаю.
Больше женщина не задавала вопросов. Вскоре они уже были на Печерске, она остановила автомобиль на тихой, почти безлюдной улочке.
— Выходи, — скомандовала женщина, открывая дверцу со своей стороны.
Она вышла из автомобиля и, не оглядываясь, направилась к ближайшему подъезду шестиэтажного серого дома, между двумя крыльями которого находился миниатюрный скверик с двумя скамеечками, неработающим фонтаном и детскими качелями. Пытаясь отбросить сомнения, Даниил двинулся следом. Женщина не обращала на него внимания, словно он был тенью, но это подтвердило, что он все делает правильно. Даже в кабине лифта она никак не реагировала на его присутствие, молча, невидяще глядя на него.
Квартира была просторная, с неожиданно современной для такого старого дома планировкой. Женщина указала на дверь:
— Прими душ, а я немного понежусь в джакузи. Ожидай меня в спальне.
За дверью оказались душевая кабинка и белоснежный унитаз непривычной формы — с прямыми углами — и со сверкающими металлическими деталями. Приняв душ, Даниил снова натянул трусы и майку, а поверх обмотался огромным мохнатым полотенцем.
Поиски спальни в огромной квартире привели его в ванную комнату, где в большом овальном джакузи среди лопающихся пузырей полулежала обнаженная женщина. Он испуганно захлопнул дверь, но услышал повелевающий голос:
— Зайди сюда!
Подчиняясь, Даниил приблизился к ней. Ее потемневшие мокрые волосы распустились, слегка сузились карие глаза, глядевшие на него в упор. Одним движением женщина сдернула с него полотенце, а увидев на нем трусы и майку, расхохоталась, смутив его.
— Что это? — захлебываясь от смеха, поинтересовалась она, указывая на майку. — Хотя в этом что-то есть… — И, не ожидая ответа, скомандовала: — Дай руку!
Недоумевающий, красный от стыда, разволновавшийся от ее смеха, Даниил протянул руку, а она с неожиданной силой потянула его на себя, опрокинув в ванную. Он больно ударился головой, но ничем не показал этого, лишь сильно стиснул зубы. В следующее мгновение она впилась губами в его губы, и он почувствовал, как к нему прильнуло обнаженное женское тело, приятно скользящее, горячее от страсти. Затем наступило сумасшествие: она искусно заводила его, ускользая, изодрав в клочья майку и трусы. От ее легких, скользящих поцелуев, касаний, поглаживаний он буквально изнемогал от желания, а она умело управляла им, то усиливая, то сдерживая натиск. И когда наконец дала войти в себя, он обезумел, отдавшись желанию, отключив все мысли. Но и она уже не владела собой, и он перехватил инициативу, подчиняя ее послушное тело, чувствуя себя его властителем. Когда они достигли вершины и их хриплые крики слились в один, ее тело стали сотрясать судороги и она простонала, больно вцепившись в его волосы:
— Витька, как я давно тебя ждала… Теперь ты понимаешь, что любила я лишь тебя и больше никого? Ты это понимаешь, дурак?!
Сознание Даниила постепенно просветлялось, и он попытался ее поправить:
— Меня зовут Даниил. Друзья называют Даня.
Но женщина, находясь в высшей степени возбуждения, продолжала называть его Витей, Витюшей, Витасем, лаская и целуя.
«Ладно. Пусть называет, как хочет. Когда успокоится, я напомню ей свое имя».
Но женщина будто находилась в трансе, называла его чужим именем, которое он вскоре возненавидел. Они перебрались на широкую кровать и занимались любовью до полного изнеможения. Лишь когда женщина совершенно обессилела, сознание постепенно вернулось к ней, а с ним деловитость и холодность.
— Отправляйся в душ — у нас на сборы полчаса.