— Вполне согласен, сеньора. Если вы отказываетесь, эта тысяча пойдет на богоугодные дела.
— Вы мне обещали вернуть положение в Риме, — жестко напомнила женщина.
— К сожалению, там власть в руках патриция Григория Ту-скуланского, а он, зная, что вы были любовницей императора, пообещал предать вас позорному наказанию.
— Но ведь я убила Оттона! — взорвалась женщина.
Ее покрасневшее лицо с выпученными глазами вмиг стало некрасивым и даже отталкивающим. «Вот ее истинный облик, — подумал маркграф. — Хищный оскал и смертельный укус. Ее надо держать подальше от Рима».
— Об этом лучше знать только нам обоим, — вкрадчиво произнес маркграф. — Иначе за вашу жизнь я не ручаюсь. Новый германский император Генрих, герцог Баварский, кузен и близкий друг Оттона, посчитает делом чести наказать убийцу. Вас не защитят ни крепкие стены, ни надежная стража. Он, как и все баварцы, упрямством напоминает барана и будет биться головой о стену, пока не расшибет голову или не разрушит стену. Первое предпочтительнее, но никогда не знаешь, как Повернется дело. Поэтому пока я рекомендую вам молчать и в Риме не появляться. Кроме тысячи золотых я вам подарю премиленькое поместье с замком в замечательном уединенном месте. И если будете вести себя тихо, то в скором времени ваше положение чудесным образом изменится.
Стефания прикусила губу — ее обвели вокруг пальца, как глупышку. Убив Отгона, она ничего не выиграла, а только потеряла. Но этот толстяк маркграф прав — ей надо на время затаиться, слишком много врагов у нее появится, если она расскажет правду о смерти императора. Григорий Тускуланский будет в их числе — он дорожит своей властью в Риме и постарается избавиться от той, кто претендует на эту власть. Придется все начинать сначала. Ей крайне не нравился обрюзгший от обжорства маркграф, особенно его сальные губы и брызги слюны, вылетающие изо рта, когда он говорил, но она постаралась вложить в свой взгляд как можно больше страсти и томно произнесла:
— Любезный граф, не желаете ли пригласить меня на ужин? Вы очень мудрый человек, а я совсем одинока и нуждаюсь в вашей помощи и дельном совете.
Кирилл проснулся и некоторое время находился под впечатлением сновидения — он словно наблюдал со стороны за событиями, произошедшими в глубокой древности. На сон это было мало похоже, настолько все выглядело реально, но он решил: «Это лишь фантазии». Он посчитал, что сновидение было вызвано его вечерними блужданиями в Интернете — он пытался узнать о гримуаре больше, чем ему сообщил Марк. Вот только приснившиеся германский император и Папа Римский ни разу не упоминались и вряд ли могли в действительности иметь какое-либо отношение к гримуару. Кирилл, не владея латынью, сожалел, что не может непосредственно сам ознакомиться с древней рукописью, но зато нашел, все в том же Интернете, перевод первого тома гримуара, изданного в Базеле в конце XVI века под названием «Магия Арбателя, или Духовная мудрость древних, как мудрецов, поклоняющихся Богу, так и магов-язычников, раскрывающих славу Бога и его любовь к человечеству».
Уже в самом названии автор пытался соединить магию и традиции христианства — понятия несовместимые. Насколько Кирилл знал, догматы Церкви категорически отрицали колдовство. Но поиски в Интернете, до головной боли, заставили его засомневаться — так ли уж они несовместимы? Ведь христианство, иудаизм, ислам, буддизм в той или иной степени признавали Священное Писание. А некоторые языческие боги даже проникли в христианство под другими именами и с меньшим статусом — стали архангелами, пророками. Ведь то, что творили апостолы и святые, о чем рассказывается в библейских историях, считается чудесами, а те же самые действия, совершенные представителями других верований, называют колдовством. Выходит, «колдовство — это незаконное чудо, а чудо — законное колдовство». Особенно показательна в этом смысле история про Симона-мага, описанная в Деяниях апостолов, и, в расширенном варианте, в «Клементине».
А текст гримуара Кирилла вообще ошеломил: «Он (Бог) может награждать нас посредством Своего единственного Сына, Господа нашего Иисуса Христа, посредством духов-помощников, тех, кто открывает его секреты, чтобы мы могли написать книгу Арбателя, в которой изложены величайшие тайны, доступные человеческому познанию, и тогда человек сможет пользоваться ими, не оскорбляя Бога. Амен». Из этого следовало, что духи выступали в роли посредников между Богом и магами.
Вместо рекомендаций, сколько и как варить лягушек, змей или сжигать черных кошек, дальше шли афоризмы, должные направить на путь истинный начинающего мага, служить вехами в его жизненном пути. Кирилл с удивлением прочитал:
«Во всяком деле призывай имя Господа и ничего не начинай делать, не думай ни о чем, не помолившись Богу именем Его единородного Сына. Не выпускай из рук ни днем, ни ночью Священное Писание, чтобы в настоящей жизни быть счастливым, а в вечности получить блаженство. Делай так в живи, как научили тебя святые книги».
«И это рекомендация для мага, должного заниматься колдовством? Ну и ну!» — подумал Кирилл и прочитал дальше:
«Используй духов, которые будут тебе служить, осторожно и обдуманно, как своих помощников, как посланцев Бога».
«Духи, в моем понимании, подобны джиннам из сказок: сотворил заклятие или открыл потемневшую от древности бутылку — они тут же начинают заниматься тем, что им прикажет их господин. А тут надо целую дипломатию разводить — они же посланцы Бога!» — подумал Кирилл и усмехнулся.
«Живи для себя и для науки. Не ищи расположения толпы. Не трать время даром, но употребляй его на пользу всем. Приложи к делу свое умение, помни о своем призвании; и не позволяй Божьему слову покидать твои уста. Не выпускай из рук ни днем, ни ночью Священное Писание, чтобы в настоящей жизни быть счастливым, а в вечности получить блаженство. Делай так и живи, как научили тебя святые книги».
«Ну, это уже вообще похоже на „Кодекс молодого строителя коммунизма“ с религиозным оттенком», — мысленно посмеялся Кирилл.
«Ибо нет силы ни на небе, ни на земле, ни в аду, которая бы не исходила от Бога: без Его соизволения ничто не может быть передано или приведено в действие».
«Это что же — несправедливость и горе, что испытывают на земле, даются по воле Бога? Выходит, дьявол — не антипод Бога, а, по-современному, лишь руководитель одного из направлений его деятельности, исполняющий указания свыше?» Кирилл решил не углубляться в религиозные дебри — это мало его интересовало. Он многого не понимал в религии, к примеру как на территории одной страны могут действовать враждующие христианские концессии, практически ничем друг от друга не отличающиеся, в том числе и жаждой верховенства. В детстве он был крещен, когда ходил в церковь, осенял себя крестным знамением, ставил свечки за здравие, за упокой и за сдачу экзаменов в вузе — этим, как и у многих других, его религиозность ограничивалась.
«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всеми силами твоими и возлюби ближнего своего, как самого себя.
Тогда Господь сохранит тебя как зеницу ока, избавит от всякого зла, дарует любое благо и немедленно исполнит каждое желание твое, так, чтобы оно служило на пользу твоему телу и душе».