Егор догадался, что это была верховная жрица Гюнеш. Она что-то спросила у Михаила, выслушав, покачала головой и направилась в сторону юрты хаката. За ней молча двинулся Михаил. Перед входом в юрту она остановилась, обернулась и внимательно посмотрела на Егора – того аж в жар бросило от ее взгляда. Поманив его рукой, она вошла внутрь, оставив свою свиту снаружи.
– Чего стоишь, как истукан?! – недовольно прикрикнул на него Михаил. – Не видишь, что она зовет нас с тобой?!
В юрте, устланной шкурами барсов, жрица устроилась напротив входа. Егор и Михаил, оробев, стояли у входа, но Гюнеш нетерпеливо взмахнула рукой и что-то мелодично произнесла. Михаил передал ружье Егору, приблизился к ней, и они стали о чем-то негромко разговаривать. Вскоре в юрту один за другим вошли вожди племен, и Михаил вернулся на место.
– О чем вы говорили? – шепотом спросил Егор, он заметил, что лицо товарища было бледным и напряженным.
Тот раздраженно отмахнулся, с тревогой наблюдая за тем, как молча рассаживаются вожди, кто недовольно, кто с гневом глядя на них. Потом все же коротко объяснил:
– Она большая умница и на нашей стороне. – И добавил: – Если я укажу рукой и крикну: «Пли!», стреляй не раздумывая. Смотри, не промахнись, но и ее не задень.
Когда юрта заполнилась людьми, образовавшими полукруг, за пределами которого оказались Михаил и Егор, Гюнеш поднялась, вскинула руки вверх и стала говорить нараспев. Один из вождей вскочил на ноги и, указывая рукой на Михаила и Егора, что-то гневно прокричал, злобно сверкая глазами. Егор напрягся, снял затвор с предохранителя, ожидая сигнала стрелять, ощущая внутреннюю дрожь, – ему предстояло убить человека! В прошлом году его действия привели к гибели Проклятого Феликса, но то была случайность. Сейчас он убьет осознанно, по сути, расстреляет ничего не подозревающего человека! Душа его сопротивлялась этому, объяснения, что только так можно спасти собственную жизнь, не помогали. Гюнеш, словно не слыша вождя, продолжала совершать ритуал и, лишь закончив, жестко произнесла несколько фраз и села на место. Вождь в очередной раз злобно взглянул в сторону Егора и Михаила, но молча присел.
– Садыбай стал требовать, чтобы мы, рабы, немедленно покинули юрту. Гюнеш ему пояснила, что мы не рабы, а посланцы небесных тэнгри и к нам надо относиться уважительно, а того, кто не хочет это принять, может поразить молния и гром небесный, как произошло с хакатом, ее братом. Поинтересовалась у него: он хочет отправиться вслед за Тойлошем? Как ты видел, тот сразу сник. Сегодня всех нас освободят от рабских ошейников и вернут наших женщин. Каждый из нас будет жить в отдельной юрте, – тихо пояснил Михаил и добавил с горечью: – Наша с Соней мечта исполнилась – мы живем в экологически чистой зоне, вдали от радиации и кислотных дождей, ведем здоровый образ жизни и не страдаем от гиподинамии.
– Кто такая Соня?
– Моя жена. Надеюсь, она вернется ко мне, уйдет от грязного кочевника. – Глаза у него затуманились от избытка чувств, бушующих в его душе, но тут поднявшийся в юрте шум вновь привлек его внимание.
– Выбирают нового хаката. Претендуют два самых уважаемых и могущественных вождя: Адучы и Садыбай. Каждый вождь получил два камешка; за Адучы они положат белые, за Садыбая – черные.
Возле ног жрицы образовалась кучка камешков. Гюнеш наклонилась, взяла белый камешек – при этом сразу несколько вождей издали крики радости – и положила его на добела вычищенную доску. Затем она взяла черный камешек, также под радостные крики, и положила его рядом с белым. После этого наступила очередь следующего белого камешка. Постепенно выстраивались два ряда камешков – белых и черных. Чем они становились длиннее, тем сильнее накалялись страсти, и наступил момент, когда жрица должна была выставить на доску последний камешек, уже не имеющий пары. Наступила тишина, все застыли в ожидании. Гюнеш положила на доску замыкающий камень – он был черного цвета. Сразу поднялся невообразимый шум, крики. Садыбай встал и важно проследовал к жрице, остановился перед ней, пронзая ее гневным взглядом. Гюнеш, сидя прямо с невозмутимым выражением лица, коснулась рукой своего пояса и отрицательно покачала головой. Садыбай устроился рядом с ней, явно чем-то недовольный.
– Что происходит? – Егор дернул Михаила за руку.
– Сейчас начнется военный совет, и Гюнеш, проведя выборы верховного вождя – хаката, должна удалиться. На период войны вся верховная власть находится в руках хаката. Но Гюнеш пришла сюда подпоясанная красным поясом женщины-воина, и это значит, что она берет на себя функции военачальника и имеет право голоса.
Дальше все проходило менее организованно, отовсюду слышались гневные выкрики, иногда сразу несколько вождей пытались что-то друг другу доказать, яростно жестикулируя при этом. В некоторые моменты казалось, что оппоненты вот-вот сцепятся, но до этого дело не дошло. Егор решил, что нет особой разницы между заседаниями современного парламента и собранием вождей племен, несмотря на то что их разделяют несколько тысяч лет, разве что у вождей спор не дошел до рукопашной, как это нередко бывает у нынешних парламентариев. Михаил никак не комментировал происходящее, отмахивался от вопросов Егора. Лишь когда накал страстей стал стихать, он прояснил обстановку:
– На самом деле план военной компании здесь не обговаривается, даже неизвестно, сколько воинов каждый вождь сможет выставить, а Гюнеш попыталась это узнать. Весь сыр-бор разгорелся из-за человеческих жертвоприношений Эрлику: совершать их или нет? Гюнеш стоит на своем: это может разгневать верховное божество Ульгеня. Садыбай и поддерживающие его вожди за то, чтобы их совершить. Они приводят в пример Сайрыма и черного шамана Кайсыма, подчинивших многие племена и завоевавших множество земель благодаря тому, что постоянно совершают во имя Эрлика обильные человеческие жертвоприношения. Эти считают, что Ульгень слишком велик и слишком занят, чтобы снисходить до земных дел, а вот Эрлику скучно в подземном царстве и он постоянно вмешивается в дела людей, так что следует его ублажить. В военное время мнение хаката перевешивает слово верховной жрицы, да и большинство вождей стоят за ним. Адучы и его сторонники поддерживают Гюнеш и требуют выслушать их десятника Сагыша. На это дали добро.
Полог, завешивающий вход в юрту, кто-то откинул, и внутрь вошел крепкий мужчина очень высокого роста, без головного убора, с рыжеватыми волосами и с напоминающими европеоидные чертами лица.
Он стал что-то горячо говорить, но большинство вождей его слушали невнимательно, некоторые же ехидно посмеивались.
– Что он говорит? – нетерпеливо потянул Михаила за рукав Егор.
– Единственный человек, который говорит здесь по существу. У него есть план. Он хочет вынудить противника провести битву в известном ему месте, где он заранее спрячется в пещере с десятком воинов. Когда начнется битва, он со своими людьми выйдет из убежища и, напав с тыла, постарается убить хаката захватчиков Сайрыма. Операция рискованная, в духе современного спецназа, но имеет шанс на успех и практически не оставляет шансов уцелеть воинам этого отряда. Но если к этому плану добавить вот это, – Михаил любовно погладил охотничье ружье, – их шансы значительно возрастут.