— Обстоятельства дела, которым я занимаюсь, вынуждают меня думать иначе.
— Что это за дело, сударь? И как вас может интересовать Феликс, если он мертв?
— Пропали две девочки-гимназистки, проживающие в Белой Церкви. Представьте себе горе родителей, уже почти месяц находящихся в неведении относительно их участи. Я предполагаю, что сведениями об их местопребывании распологает ваш сын Феликс, и поэтому хотел бы с ним встретиться.
— Пропали девочки?! — голос у старухи дрогнул. — И уже давно ничего не известно об их судьбе?
— Совершенно верно, сударыня, — кивнул Адам.
— И вы решили, что мой бедный Феликс пошел по стопам своего отца?!
— Я лишь хочу задать ему несколько вопросов, — уклонился от ответа Адам. — Не будете ли вы так любезны подсказать, где его можно найти?
— Известно где — на кладбище. Вот только я не знаю, на каком. — И слезы с новой силой покатились из ее глаз. Вдруг она истерично выкрикнула: — Заберите меня отсюда — я не хочу жить здесь, на кладбище! Каждую ночь ко мне приходят покойники и мучают меня! Заберите меня отсюда, прошу вас! — Она схватила Адама за руку и умоляюще заглянула ему в глаза. — Если вы освободите меня от призраков, я вам кое-что дам — это вам пригодится! Ох как пригодится, сударь! — С неожиданной для нее живостью старушка вскочила со стула и бросилась к тумбочке, стоявшей у кровати. У нее в руках оказалась большая тетрадь. — Это мои записи о событиях полувековой давности. Кровь Феликса получила новое воплощение, и оно начало новую ужасную жатву смерти! Заберите меня отсюда, и я отдам это вам! Еще одной ночи здесь я не переживу!
Адам встал и направился к старушке, но та спрятала тетрадь за спину.
— Вы ее получите, только если увезете меня отсюда!
— Мы заберем вас отсюда, если вы скажете, где Феликс, — соврал Адам.
— Феликс мертв! Не порочьте доброе имя моего сына!
— Но вы же сами сказали, что кровь Феликса Сосницкого получила новое воплощение! — не выдержала Лариса.
— Это не Феликс а его сын Колек! Он воплощение своего деда — Сосницкого! Колек и его мать — исчадия ада. Они погубили моею Феликса и меня! — Старушка упала на спину и забилась в судорогах, из ее рта показалась пена.
Лариса знала, что в таких случаях надо придержать голову беснующегося и проследить, чтобы не запал язык, не перекрыл дыхательное горло. Взяв ложку со стола, превозмогая отвращение, Лариса открыла старушке рот и, запустив туда пальцы, вытащила скользкий, с синими прожилками язык. Через несколько минут старушка успокоилась, и Адам переложил ее на кровать. Лариса открыла двери и позвала жиличек, неприкаянно бродивших по коридору, и те, зайдя в комнату и увидев, в чем дело, заохали, запричитали и стали возиться с больной. Адам и Лариса, убедившись, что с той все в порядке, покинули комнату. На обратном пути они вновь зашли к надзирателю.
— Мадам Яблонская сказала, что у нее есть внук Колек. Вы что-нибудь можете сообщить о нем? — поинтересовался Адам.
— Вскоре после того, как мадам Яблонская оказалась в нашем богоугодном заведении, приезжал судебный следователь — он занимался делом о мошенничестве Феликса Яблонского. Он не поверил рассказам старухи, будто тот невиновен, а истинный виновник всего — ее внук. Я и сам атому не верю. Старуха, несмотря на все то горе, которое ей принес Феликс, старается его выгородить, уберечь от ареста. Насколько мне известно, Феликс не был женат, выходит, и детей не мог иметь. Скорее всего, внука выдумала старуха. А из слов следователя я могу судить, что все махинации провел именно Феликс, а не какая-то мифическая особа.
— А если предположить, что мадам Яблонская все же говорит правду и у Феликса имеется сын, только незаконнорожденный? — перебила Лариса надзирателя, выжидающе глядя на него.
— Это не более чем выдумки полоумной старухи! — Надзиратель пожал плечами, неприязненно взглянув на девушку. — Прошу меня простить великодушно, но у меня дела. Да-с!
Покинув Дом для бедных, Лариса и Адам стали спускаться, и Лариса заметила, что, несмотря на постигшую их неудачу, Адам находится в отличном настроении и даже пытается напевать какую-то веселую мелодию. Это ей было непонятно, и только она собралась выяснить у него причину такого настроения, как все само прояснилось, точнее, выпало у него из-под макинтоша, когда он поскользнулся на булыжной мостовой.
— Ч-черт! — непроизвольно вырвалось у Адама, и, чтобы устоять на ногах, он энергично замахал руками, а на мокрую мостовую шлепнулся дневник мадам Яблонской.
— Сударь, вы украли его! — возмущенно воскликнула Лариса.
— Нет, лишь одолжил на время. — Сыщик покраснел, как вареный рак. — Ничего особенного не произойдет, если он один день побудет у меня, а завтра я его верну.
— Это бесчестно! — продолжала возмущаться Лариса, но уже не так энергично — ей тоже было любопытно узнать, какие тайны скрывались в этой тетради.
— Пообещайте мне, что обязательно вернете дневник несчастной старушке!
— Непременно верну, можете не сомневаться, барышня Лора.
— Ну что ж… — Лариса замялась. — Надеюсь, вы со мной поделитесь тем, что узнаете из дневника?
— Непременно, Лора. — Адаму не терпелось поскорее распрощаться с надоедливой гимназисткой и приступить к чтению.
— Адам, вы же здесь останетесь до завтра? Я могу вам порекомендовать меблированные комнаты «Лион» на Фундуклеевской. Говорят, берут там недорого и приличное обслуживание.
— Благодарю, барышня. Я знаю, где находится «Лион», и воспользуюсь вашим советом.
— Тогда завтра в полдень я буду вас ожидать у входа. Вновь составлю вам компанию, вместе пойдем к мадам Яблонской.
Мне хотелось последовать за Адамом и выяснить, чем может мужчина заниматься вечером, когда нет телевизора, футбола, а в городе объявлен сухой закон, но я устояла перед искушением. Пришлось целый вечер проскучать в квартире у Ларисы, так как она занялась уборкой, после чего стала выполнять домашние задания по древнегреческому и латыни, а мертвые языки я не уважаю. Мне не терпелось вновь оказаться в своем времени, но это никак не происходило. Я разволновалась и даже испугалась. Ужасно захотелось вернуться назад и обрести телесность! Возможность летать, читать Ларисины мысли меня больше не забавляла. Издерганная и расстроенная, я провела бесконечную бессонную ночь — мне не требовался сон. Утром я окончательно поверила в то, что произошел какой-то сбой, и теперь буду пребывать в этом состоянии веки вечные.
На следующий день Лариса задержалась в гимназии и вышла поздно, так что могла опоздать на встречу. Она спешила на условленное место, переживая, что Адам отправится в Сулимовку один, не дождавшись ее. Я же была в отчаянии из-за того, что не могла вернуться в привычный мир. Теперь окружающее для меня потускнело, все стало неинтересным. В голове засела лишь одна мысль: «Неужели я здесь навсегда? Без тела, без общения — постоянно в одиночестве? За что мне такая кара?» Опасения Ларисы оказались напрасными — Адам торжественно ожидал ее у входа в гостиницу, поглядывая на часы-луковицу.