— Да, конечно, вы правы, — согласилась Маша, а сама подумала: «Еще месяц тому назад я бы приняла все эти утверждения на «ура», но ведь я реально видела призрак консула, и кто или что тогда помешало Марине-Маре добраться до меня, когда я лежала с вывихнутой ногой, не в силах больше сопротивляться? И что на меня нашло, когда ночью я стала карабкаться по почти отвесной стенке, чтобы добраться до Девичьей башни? Недавно днем я была в том месте, и для меня загадка, как я сумела туда влезть и не сорваться? Нельзя ведь все объяснить, используя только здравый смысл и известные законы природы, есть же вещи, которые не нуждаются в доказательствах. Достаточно того, что они происходят.
Для быстрейшего восстановления после вывиха, Маша решила не валяться целыми днями на пляже, а совершала пешие походы. Однажды ее маршрут пролег до автостоянки, где находился разбитый «опель». Дорога заняла полчаса, и она, страдая от жары, уже жалела, что не попросила Анатолия или Владлена Петровича подбросить ее на автомобиле.
«Пешие прогулки, — решила она, — лучше совершать по красивым местам, любоваться природой, получать удовольствие, а не идти днем по раскаленному пеклу, называемому городом».
Усталая, разбитая от жары, имея единственное желание — поскорее вернуться на пляж и отдаться морю, она проклинала сумасбродность идеи, толкнувшей ее проделать этот путь в полуденный зной. Подойдя к автостоянке, Маша, не увидела свой «опель», и посчитала, что его перегнал Анатолий на другое место по просьбе администрации. Но три раза обойдя автостоянку, нигде не обнаружив автомобиль, она впала в панику.
Дежурный автостоянки только пожимал плечами и говорил, что не видел и не слышал, чтобы ее автомобиль вообще здесь когда-либо стоял, но показать журнал регистрации автомобилей категорически отказался. Утверждение дежурного превратило панику Маши в истерику. Поняв, что больше ничего на автостоянке не добьется, она перешла на другую сторону улицы, спряталась в тени и заплакала.
«За что судьба на меня так ополчилась? — вопрошала она себя, глотая соленые слезы. — После всего пережитого она решила нанести мне последний, сокрушительный удар. Зачем я не послушалась Ирку и не позвонила тогда маме? Что теперь я ей скажу?!» Состояние у Маши было таким, что ей не хотелось жить. Немного успокоившись, она достала телефон и перезвонила к палочке-выручалочке — Анатолию.
Узнав о горе, постигшем Машу, он минуту скорбно помолчал, а потом сказал, что сейчас приедет и что пусть она ждет его и никуда не уходит. Маша понимала, что приезд Анатолия ничего не решит и не изменит. Дежурный по автостоянке ничего нового не скажет, хотя, задействовав имеющиеся в милиции связи, Анатолий мог активизировать поиски автомобиля. Но Маша понимала, что помочь в поисках «опеля» может только чудо.
За горестными думами она не заметила, как подошли Анатолий и Владлен Петрович. Ее возмутило, что вместо сочувствия на их наглых лицах расплывались ехидные ухмылки.
— Маша, не переживай, это не самое страшное, что происходит в жизни, — успокаивал ее Анатолий, — я скоро буду ехать в Киев, захвачу тебя пассажиркой, так что тебе на билеты не надо будет тратиться!
Подобной наглости Маша не ожидала и взорвалась. В одну минуту она выплеснула на них все, что в ней накопилось, с криками возмущения, упреками, чуть ли не топая ногами. Они стояли молча, ошарашенные этим бурным потоком слов.
— Это было здорово, — придя в себя, захлопал в ладоши Владлен Петрович. — Столько энергии, эмоций! Если можешь, составь конспект речи, а то я не все запомнил.
Анатолий как-то неестественно улыбнулся и предложил:
— Идем, прокачу! — И, развернувшись, пошел.
Она проследила взглядом и увидела свой «опель», притом отремонтированный, блестящий и ухоженный, каким он был до поездки в Крым.
— Разве так можно… — начала она, и не выдержав, расплакалась, но теперь от радости. — Разве так можно? — все повторяла она, как испорченный патефон.
Когда она успокоилась, Анатолий рассказал, что автомобиль отремонтировали на те деньги, которые получил Владлен Петрович от музея за находку золотой маски Девы. Гонорар был небольшой, но Владлен Петрович добавил кое-что из своих средств.
— Ну и я как-то поучаствовал, — скромно сказал Анатолий.
Радостная Маша обнимала их и целовала, теперь без устали повторяя:
— Как хорошо, когда есть такие друзья!
Вечером она пригласила их в ночное кафе и устроила жуткую истерику, когда они попытались расплатиться за ужин.
Этой ночью она впервые заснула, ни о чем не беспокоясь, как счастливый человек, у которого нет никаких проблем, и ничего не гложет в ночной тишине.
Выздоровевшая Маша каждый день проводила с Владленом Петровичем. Она принимала участие в исследовании пещеры, которую обнаружил Анатолий, но больше никаких интересных находок они не нашли. По вечерам ходили по многочисленным кафе, пили вино, а из блюд предпочитали морепродукты. Однажды они оказались в ресторане, где выступала Фира-Фрида. Их столик находился возле самого подиума, и Фира их заметила, но после выступления так и не подошла к ним, как надеялась Маша. Зато официанты — то один, то другой, как бы ненароком пробегали мимо их столика, на ходу здороваясь. Даже хмурый менеджер Вася, и тот удостоил их кивком головы. Маша смеялась, отвечала на приветствия и рассказала о своем непродолжительном дебюте танцовщицы «топлес».
Затем они пошли к морю. Оно было спокойное, лениво перекатывало волны, осторожно разбивая их о берег, словно боясь нарушить ночную идиллическую тишину. Владлен Петрович, смеясь, предложил искупаться, но не делать такой длительный заплыв, как она с яхты, ночью. Он заявил, что хоть и умеет кое-как шевелить руками-ногами в воде, но на такие подвиги не способен.
Они сбросили одежду, притом на Маше остались лишь полупрозрачные стринги, и бросились в воду. Вода была теплая и необычайно ласковая, уютная, совсем непохожа на свою дневную ипостась, слишком теплую под солнечными лучами, но словно настороженную.
«Кое-как шевелить руками-ногами» оказалось отличным кролем, так что Маше пришлось приложить немало усилий, чтобы перегнать Владлена Петровича. Но он не собирался сдаваться, и так, плывя наперегонки, попеременно обгоняя друг друга, они оказались вдали от берега. На этот раз Маше было совсем не страшно рядом с сильным мужчиной. Он проявил благоразумие и сдался первым, безоговорочно уступив ей лавры победителя. Они качались на волнах вдали от берега, обозначенного лишь узкой темной полоской со слабыми огоньками, любовались ночным небом, в котором плыли темные, но совсем не страшные облака, серпом убывающей луны, и им было очень хорошо. Все так же наперегонки направились к берегу, но потом, одумавшись, перешли на брасс, плывя рядом, в одном ритме, и почти не разговаривая. Между ними образовалась некая связующая нить, взволновавшая их. Уставшие, они выбрались на берег. Легкий ночной бриз вызвал у Маши дрожь, а может, это было только проявление волнения.