– Так вот, Ариша, позвольте, я провожу вас к вашему мужу.
– Это вы так изысканно говорите мне «Пошла вон!»?
– Если угодно! – не выдержал Костя.
– Ну что ж, я уйду, только… Вы хоть знаете, что она отравила собственного мужа?
Начинается, с тоской подумала я. Этот бред будет всегда меня преследовать, что ли?
– Разумеется, знаю! – спокойно произнес Костя. – А вы знаете, почему она это сделала?
– Нет, – простодушно вытаращила глаза Ариша.
– Потому что я ее об этом попросил, она это из-за меня… Вам все ясно? Я, видите ли, нацелился на наследство, а Дина так… немножко мне помогла. Там, правда, денег оказалось не так уж много, во всяком случае, по моим меркам, но зато мне досталась такая женщина! Это дороже всех денег! Я лично готов принять из ее рук даже чашу с цикутой!
– Костя, прекрати этот бред! Что за идиотские шутки? – рассердилась я.
– О, какой вы… Вы даже лучше, чем я думала… – пробормотала Ариша. – Но у вас плохой вкус, и вообще, я поняла на собственном опыте – воплощенная мечта… это такая гадость… Я вот мечтала когда-то выйти замуж за ее папочку. Я, конечно, его люблю и все такое… У нас ребенок… Но он старик… Как бы ни хорохорился, сколько бы ни пил виагру… Короче, господин Иванишин, вот мой телефон, если вдруг возникнет желание…
Тут, к счастью, появился отец. Надеюсь, он не слышал пьяных излияний своей жены.
– Ариша, по-моему, нам пора!
– Ну что ты, Юрочка, еще рано! Мы тут так мило беседуем…
– Извините, молодой человек, и ты, Динь-Динь, она сегодня весь день ничего не ела, диета, то-се, а тут выпила, ну и… Пошли, пошли, детка!
Ариша уже не вязала лыка. Он поднял ее со стула и увел, она еле передвигала ноги.
– Ну и мачеха у тебя, конец света! Бедный твой отец! А кстати, как он тебя назвал? Динь-Динь? Какая прелесть! Можно я тоже буду звать тебя Динь-Динь?
– Нет! Только не Динь-Динь! – вдруг воскликнула я. – Я не хочу! И потом, для чего ты наплел всю эту херню насчет отравления? Это не повод для идиотских шуток! Теперь еще и о тебе поползут слухи, и опять я буду отдуваться!
– Шадрина, не злись, я не подумал… Да она завтра и не вспомнит! Она же пьяная в сосиску!
– А это запросто мог еще кто-то услышать!
– Перестань, Динка, ну прости дурака, она меня достала, такая дура и хамка…
– И блядь!
– И блядь, – легко согласился Костя. – Притом настолько откровенная, что и неинтересно совсем!
– Ты, значит, откровенных блядей не любишь?
– Нет. Я люблю почувствовать в женщине легкую блядинку… Не более того. Вот в тебе это есть, Шадрина, а еще… я просто тебя люблю с первого класса, и это что-то иррациональное! Я вот, например, помню даже, с каким букетом ты пришла в первый класс первого сентября. У тебя была большая охапка розовых гладиолусов. Беленький воротничок-стоечка, фартук с крылышками и никаких ленточек, бантиков в волосах. Я как увидел, сразу пропал… А между прочим, прошло тридцать пять лет, оцени, Шадрина!
– Я оценила, Костя.
– Но с каким опозданием!
– Лучше поздно, чем никогда.
– Это верно! – улыбнулся он такой улыбкой, что можно было сойти с ума.
– Костя, поешь, ты же голодный, – напомнила я. – И вообще, на нас все смотрят.
– Ну и что? Пусть. Тебе же, насколько я понял, некого бояться.
– Мне некого, а тебе?
– Абсолютно!
– Злата не рассердится? – дернул меня черт за язык.
Лицо у него сделалось холодным и злым.
– Откуда дровишки?
– Представь себе, она подруга моей сестры, это выяснилось случайно. Извини, Костя, я зря это сказала, это меня совершенно не касается, – поспешила я загладить свою неловкость.
– Вот и хорошо, потому что меня это тоже ни в какой мере не касается. Запомни это, Шадрина, ни в какой мере!
Повисла тяжелая пауза. Но в этот момент к столу подошел Вовка, а с ним коренастый, очень загорелый мужчина в очках.
– Не помешали? – осведомился Вовка с хитрой миной.
– Нет-нет, – сказал Костя. – Все в порядке. И вообще, думаю, нам пора.
– Блин, вы что, слепые? – воскликнул Вовка. – Не узнаете? – И он подтолкнул к нам своего спутника.
– Оська? Левин! Ты? – первым сообразил Костя.
– Я! Динка, ты чего рот разинула?
Тут все стали целоваться-обниматься, а официанты уже несли новый прибор и под наши восклицания привели стол опять в первозданный вид, что означало полную невозможность сразу уйти.
Когда мы снова уселись, Оська сказал, держа в руках рюмку:
– Ребята, чертовски, просто чертовски рад вас видеть еще до нашей официальной встречи в школе. Вот мы еще по всем меркам вроде бы молодые, ну что такое в наше время сорок два – сорок три года, ерунда! Динка еще может захороводить любого мужика, Костя вообще красавец-мужчина не просто в расцвете лет, а только еще на подступах к этому самому расцвету, Вовка хоть и растолстел, но посмотрите, у него все еще физиономия школьного хулигана, я тоже еще парень хоть куда, но если вспомнить, что школу мы окончили четверть века назад, становится как-то… тошно. Поэтому мы исключим из обихода эту гнусную цифру, которая хороша только один раз в жизни – когда тебе исполняется двадцать пять. Так вот, выпьем за то, чтобы эта цифра не возникала больше!
– А как же серебряная свадьба? – осведомился с улыбкой Вовка.
– Серебряная свадьба? Спаси нас бог от серебряных свадеб! Прожить столько с одной бабой? Ужас! Извини, Диночка! Но… Хотя ты, Костя, вероятно, готов был бы прожить даже больше с нашей Диночкой, судя по тому, что вы тут сидите и как-то подозрительно нежно друг на дружку взираете!
– Считай, что я прожил с Шадриной целых тридцать пять лет. Правда, не с ней, а с ее образом в душе!
– Вот именно, что с образом! С образом можно прожить хоть сто лет, а вот с реальной бабой… Брр!
– Оська, сколько у тебя было жен? – полюбопытствовала я.
– Почти как у царя Соломона, – засмеялся Оська.
В какой-то момент Костя шепнул мне:
– Динка, пойди куда-нибудь и позвони мне оттуда по сотовому. Иначе мы не вырвемся.
Я сразу его поняла. Пошла в туалет и позвонила.
– Алло! – откликнулся Костя. – Что, что вы говорите? Когда? Ну, Валентин Никифорович, побойтесь бога, я тут с друзьями отдыхаю, расслабился в кои-то веки, а вы… Ну ладно, что поделаешь, но имейте в виду, вы вампир! Ну куда ж я денусь, приеду!