Он пересек площадь перед зданием Куршутбаима. Окна там сиротливо темнели, а вот в кабаках напротив жизнь кипела ключом – наступал вечер, и благородные тэды из разных присутственных мест торопились сюда выпить кхашаш и поразвлечься. Наверняка там уже сидели чиновные морды из Гешехта, и, подумав об этом, Эрик вздрогнул и ускорил шаг.
Вроде бы следом за ним никто не тащился, он не видел шаухов с охраной и наблюдающих устройств, но слух и зрение обманывали – в ментальном спектре хапторов, стекавшихся на площадь и пивших в кабаках, Эрик уловил волну настойчивого интереса. Можно сказать, профессионального, и по мере того, как он углублялся в пустынные переулки за площадью, это ощущение делалось сильнее. Впрочем, это не тревожило Эрика; как говорил Шаххаш’пихи, за землянами следили, чтобы уберечь от неприятностей. В городе хапторов и вообще на планете их считали не желанными гостями или деловыми партнерами, а, скорее, малоприятным напоминанием о проигранной войне и попранной чести.
«Возможно, – думал Эрик, – с этим связано впечатление, оставшееся от Шаххаш’пихи. Он казался постарше Ххешуша, выглядел на пятьдесят, время расцвета по местным меркам, и если Ххешуш успел повоевать, то и Шаххаш’пихи мог сражаться с начала и до самого конца войны. К тому же он был тэд’шо и к концу военных действий мог достигнуть высоких чинов, стать командиром корабля – тем сильнее урон его чести от поражения. И теперь он желает найти слабое место землян, разгадать тайну их успеха, овладеть военными секретами... А главный из них – компактный боевой аннигилятор!»
Ледяные мурашки поползли у Эрика по спине. На миг он представил, как Шаххаш’пихи сдирает с него кожу, требуя чертеж аннигилятора и расчеты стабильности плазмы в магнитном поле. Но приступ страха был недолгим. Фантазеры в разведке не служат, и Шаххаш’пихи наверняка понимал, что никто из посланных к хапторам землян не владеет секретной информацией. Даже Петрович, мастер золотые руки.
Перед Эриком уже вставали массивные стены Пха’гебаима, когда за его спиною послышались шаги. Обернувшись, он узрел нечто знакомое: Шаххаш’пихи в коричневой форменной робе, перехваченной ремнями, со звездным знаком Кшу на груди. Его рога украшали серебристые конусы с протянутой между ними цепочкой, и на ней, чуть выше переносицы, покачивался фиолетовый кристалл.
«Помяни черта, а он уже тут», – подумал Эрик и поднес ладонь к подбородку:
– Безмерна радость встретить пха в этом темном переулке! Спешишь по служебным делам?
– Моя служба – твоя безопасность, – ответил Шаххаш’пихи, озираясь. – А переулок в самом деле темный. Куда направляешься, Рирех?
– В «Хакель шинге».
– Для чего? Что тебе нужно у цартели, этих ублюдков? – Он оглядел Эрика с ног до головы. – Ты похож на серва, что прилетают к нам с торговыми караванами. Хрупкие кости, тонкая кожа... Начнут цартели буйствовать и затопчут тебя.
– Надеюсь, сегодня обойдется без драки, – сказал Эрик. – Я хочу угостить их и поговорить с ними. Возможно, мне расскажут кхаш’хаман.
В языке хапторов не имелось слова «легенда», его заменял термин «кхаш’хаман» – пьяная история, кабацкая байка. Похоже, весь фольклор из них и состоял, если не считать скабрезных песенок.
– Кхаш’хаман? – переспросил Шаххаш’пихи с удивлением. – Зачем тебе это? Что ты хочешь услышать?
– Что-нибудь о Владыках Пустоты, – промолвил Эрик и чуть не пошатнулся – всплеск эмоций собеседника был мощным и таким внезапным, словно его ткнули раскаленной кочергой. Хаптор отступил на шаг, поднял руку и прикоснулся к кристаллу над переносицей:
– Рррхх... Владыки Пустоты... Я расскажу тебе о них гораздо больше, чем кучка пьяных цартели. Клянусь в том их именами, неведомыми никому!
С уст хапторов клятвы слетали редко. Впрочем, Шаххаш’пихи не походил на обычного хаптора.
Эрик уставился в его глаза. Зрачки Шаххаш’ пихи то сужались, то расширялись, что было признаком волнения.
– Пха понимает, что тут не место для разговора о важных вещах. Пойдем в «Хакель шинге»?
– Я бы выбрал что-то поспокойнее, – ответил Шаххаш’пихи и повернул к площади. В молчании они зашагали обратно, вдоль глухих стен без окон и дверей, мимо уходивших вниз пандусов и опор подвесных магистралей, мимо кенотафов с высеченными на камнях именами древних владык. Небо потемнело, в вышине показались первые звезды. Ветер кружил пыль в переулках, и откуда-то издалека доносились крики – возможно, зрителей, глядевших на драку куршутов.
Перед ними раскрылась площадь. Эрик было решил, что Шаххаш’пихи ведет его в кабак, в какое-то тихое заведение для благородных, но тот даже не посмотрел в сторону Хакель’до. Они миновали барельефы с рядами воинов, прошли мимо подземного входа в Куршутбаим и темного, бесконечно длинного здания. Ближе к углу Шаххаш’пихи остановился и пошарил у пояса. У самых их ног сдвинулись плиты, в узком тоннеле вспыхнул свет.
– Сюда, – каркнул провожатый.
Вслед за ним Эрик спустился по пандусу. Там была небольшая камера с дверцами гравилифта, редкого устройства в мире хапторов, где дома не тянулись ввысь, а пластались по земле. Поднявшись, они попали в широкий коридор, который, очевидно, шел вдоль всего фасада и выглядел таким же бесконечным, мрачным и пустынным. Здесь царила полутьма, разгоняемая десятком световых шаров, и Эрик не успел рассмотреть убранства этой части здания – Шаххаш’пихи свернул в другой проход, более узкий, распахнул дверь и повел его по анфиладе почти неосвещенных комнат. Наконец они очутились в небольшом квадратном зале. Вспыхнул свет, Эрик огляделся и невольно ахнул.
Тут были окна, выходившие на площадь, такая же редкость в домах хапторов, как и гравилифты. Обстановка потрясала роскошью: изящная резная мебель, шелковистая ткань на стенах, подобная голубизне небес, чудная плитка под ногами и расписной потолок – там будто бы переплелись ветви деревьев, а их хрустальные стволы у стен служили светильниками. Комната выглядела, словно беседка в парке или лесном заповеднике; сходства добавляли ножки стола, ножки и спинки кресел, дверцы шкафов, изображавшие стебли, листья и цветы. Эрик замер, пораженный; такого в этом мире он еще не видел.
– Работа лоона эо, – произнес Шаххаш’пихи, раскрывая шкаф, где стояли сосуды с кхашашем и бокалы. Эти изделия тоже выглядели великолепно – чудилось, что их выточили из огромных изумрудов или зеленоватых бриллиантов.
– Но этот стол... – Эрик прикоснулся к столешнице, доходившей ему до груди. – Эти огромные кресла...
– Все сделано по нашим меркам и привезено торговцами-сервами. Это зал совета четырех владык. Иногда они встречаются здесь, в стенах Куршутбаима.
– Тут очень красиво, пха, – заметил Эрик. – Но для совещаний владык кланов обстановка странная.
Шаххаш’пихи разлил напиток по бокалам, опустился в кресло и жестом предложил Эрику сесть. Вид у него стал задумчивым.
– В прежние века, – промолвил он, – никто не мог сказать, к чему приведет встреча владык. Гордость сильнее благоразумия, и если властители ссорятся, быть большой крови... Так случалось часто, очень часто, и если в древности все решали меч и копье, то в новое время борьба Первых кланов грозила полным уничтожением. Но вот один мудрый посредник-катори отправил через сервов послание лоона эо, и они изготовили это... – Шаххаш’пихи обвел комнату взглядом. – Тут не хочется ссориться и враждовать, тут не звучат оскорбления, и всякий спор можно закончить миром. Не знаю, как лоона эо сделали... Они великие искусники!