— Я думаю, — сказал Ромка, — что эту штуку сначала изобрели как способ казни.
— Круто, — согласилась Векки. Сестрички Варна и Сиала, «случайно» оказавшиеся рядом, сочувственно покивали.
— Тормозить лучше всего во что-нибудь мягкое, — сказала Варна.
— Кстати, вон идет наставник Радир… — тут же подхватила Сиала.
— Не выйдет, — включилась в дискуссию Векки. — Чтобы попасть в Радира, его надо сначала привязать к дереву. Головой вниз и лицом к стволу. И оглушить. И то не факт, что попадешь.
У Векки к Радиру были свои счеты — тот оказался мастером клинка, до уровня которого Векки было — как Ромке, например, до самой Векки.
— Да, не выйдет, — согласились сестрички.
— Я правильно понимаю, — осторожно уточнил Ромка, — что сострадания я от вас не добьюсь?
— Ну почему же…
— Мы могли бы договориться…
— Шмякнешься — будет тебе сострадание…
— Ладно, я поехал, — буркнул Ромка. — Фортуна сочувствует смелым.
Краем глаза он заметил, что со стороны жилого корпуса к ним бегут еще несколько любителей бесплатных зрелищ. «Ага, вот, кстати, и наставник Азманта. Ты погляди, бежит и руками машет… Пора трогаться, а то помешает».
Ромка сжал джойстики, и земля, накренившись, крепко врезала ему по голове. Леди Варна и Сиала с красивым музыкальным визгом брызнули в стороны.
— Не понял? — сказал он, поднимаясь.
— Ты дал неравную тягу. Сжимай плавно и с одинаковой силой.
— Ага.
Пятьдесят метров до наставницы. С небольшим отставанием за ней бежит Твир Аскиран, веселый и в целом симпатичный Ромке пацан из клана Соболя. Этот особо не торопится, видимо, хочет в случае чего быть подальше от эпицентра.
Вторая попытка.
На этот раз Ромка наращивал усилие плавно, и результат оказался получше — земля ухнула вниз, и прежде, чем мальчишка осознал происходящее, высота стала метров двадцать.
Ослабить хватку…
Болид… Ромка не проводил особых аналогий с «Формулой-1», а зря. Как-то вдруг он осознал, что сидит на экстремальном гоночном устройстве, а ведь учиться трогаться с места лучше все-таки на чем попроще… Да хоть на той же метле, как ее там? «Олимпус две тысячи»? Или «Олимпус» — это фотоаппарат?
Он чуть отпустил рукоятки, и земля с пугающей скоростью рванулась навстречу. Что делает нормальный человек в такой ситуации? Правильно, сжимает руки на… словом, на том, за что держишься.
Бабах!
Им словно выстрелили в небо, как из пушки, метров на триста.
— Мама!
Земля понеслась вперед и вбок. То есть вбок — в смысле вниз, но боком. Ручки на себя.
Болид встал на дыбы, облака закружились, перевернулись и сразу стали гораздо ближе. Что-то коричневое с криком пронеслось мимо — Векки? — и осталось далеко позади.
— Да как же его выправить?!
Ветер, только что нежный и едва ощутимый, вдруг стал жестким и режущим кожу, завертелись хороводом здания на том берегу… внизу… позади…
«Все, встали. Высота — километр. Холодно. Внизу… земля внизу. Как географическая карта. Блин, СНИМИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!
Так, спокойно, ищем школу… ладно, не ищем. Ищем Столицу. Ага, вон дворец на холме. Ну ни фига себе я улетел! На дворец не летим — собьют на фиг… Если смогут… Я бы, по крайней мере, попытался — на их месте. А летим мы вон туда, там должен быть парк и потом Школа».
Осторожно, буквально по миллиметру, Ромка подал вперед одну из ручек. Пинок под зад, вот на что это оказалось похоже. Болид заложил дугу, едва не вытряхнув седока из седла. К счастью, баланс был, кажется, встроен в эту машину на стадии разработки, иначе летать бы Ромке по небу одному. В смысле отдельно от болида.
— Хорошо, — пробормотал мальчишка, — теперь мягко, и оба рычага сразу. Знать бы, где у нее скорости переключаются… А! Понял! Точнее, вспомнил.
Он нажал, на этот раз только указательными пальцами. Идея была — двинуться вперед, но медленно. В результате получилась мертвая петля. Две. Три.
— Интересно, у детей бывают инфаркты? Ладно. Отпускаем…
Болид дрогнул и стал падать. Ветер засвистел у Ромки в ушах, и… «Нет, так нельзя. Сжимаем. Стой! Да стой же, скотина!»
Теперь он несся сквозь облака, постепенно поднимаясь. Становилось все холоднее.
«Отпускаем. Ручки на себя. Интересно, что будет?»
Оказалось, что ручки на себя означает поднять нос. А от себя — опустить. «А одну ручку от себя… Все, понял, больше не буду».
Примерно через десять минут этих экспериментов Ромка решил, что готов, и, чуть опустив нос болида, сжал ручки.
— Ба-а-анзай!!!
Мелькнули и опали какие-то волокна, что-то натянулось и гулко лопнуло, и далеко позади, в облачном тумане, там, где он пролетал мгновение назад, что-то взорвалось.
— Это не я, — сказал Ромка испуганно. — Честно.
Он поднял нос болида и осторожно, не столько сжимая рукояти, сколько поглаживая их кончиками пальцев, полетел разбираться с причиненным ущербом.
Облако изнутри было серое, мокрое и очень холодное. Впереди и чуть справа, там, где находилось солнце, туман светился и на просвет было видно, что он неоднородный, сотканный из завитков и сгустков. А если посмотреть назад, повернувшись к солнцу спиной, то казалось, что болид висит над шахтой, пронизанной солнечным светом, и Ромкина тень тоже пронизывает, уходя в дымку, в глубь облака. Тень двигалась противоракетным зигзагом, повторяя Ромкину траекторию.
Ну просто не ребенок, а ангел на метле. А затем к его тени добавилась чужая.
Это было что-то вроде дома, такие часто изображают в американских фильмах про жизнь на болоте. Понтоны, сделанные неизвестно из чего, и на них хижины… Вот только эта штука не плавала в болоте — она висела в облаке, и тот «понтон», который справа, весело дымился.
Сначала Ромка пришвартовался. Теперь, когда он научился управлять болидом, ну, как бы научился, но, по крайней мере, мог лететь примерно в заданном направлении, это было несложно. Три захода на цель и здоровенный синяк на левом плече. Зато какое наслаждение, оказывается, стоять на деревянном настиле мостика, соединяющего висящие в воздухе конструкции, и… Просто стоять.
Затем Ромка пробежал по мостику к источнику дыма, шлепая сапожками по мокрым и скользким доскам, даже с виду старым и гнилым. К тому времени, когда он добрался до места, тушить уже ничего не требовалось. Чем бы ни была взорвавшаяся машина: бойлером для нагрева воды, модерновым самогонным аппаратом или порталом в иные вселенные, — она уже догорела, а дальше, учитывая общую влажность, огонь распространяться не стал.
Теперь можно было осмотреться. Всего зданий в летающем комплексе насчитывалось пять — четыре формировали неправильный (во всех трех измерениях) четырехугольник, а пятое висело чуть в стороне, привязанное канатом. Выглядело это как хижины в заброшенных деревнях, убого выглядело, если честно. Вот только не летают покосившиеся замшелые хижины. Ну… не должны.