Голос у сотника был хриплый, глубокий, а песни — всегда с подтекстом, который то ли есть, то ли нет.
— Меар, вы опять поете.
— Прошу прощения, — усмехается сотник, причем видно, что он ни чуточки не сожалеет. — Увлекся.
— Вы говорили про Двирри, мага…
— Да, верно. Двирри. Если бы я был астрологом, я бы сказал, что его зверь — крыса, и это было бы правдой. Но Высокий Лорд должен знать, что крысы, они бывают разные. Есть те, что просто бегают по степи. Без них степь будет пуста и скучна. Есть те, что живут в городах побережья, и это совсем другие крысы. Они прячутся от людей, но они все время рядом. Они воруют, но они не воры, ибо они считают себя хозяевами, а людей — чем-то вроде стада овец, что дает молоко и мясо. И иногда они убивают.
— Крысы? — уточнил Ромка. Высказанное сотником утверждение шло вразрез с его познаниями в биологии.
— Когда овца слаба и не может следовать за отарой, степняки ее убивают. Когда овца больше не дает ни молока, ни шерсти. Когда позволять ей жить становится невыгодно.
— И это — Двирри, правая рука Тучана и единственный настоящий маг при дворе? — удивился Ромка. — Если ты знаешь, что он — крыса, то почему…
— Он — полезная крыса, — усмехнулся сотник. — Потому что рассказывают, иногда, очень редко, правда, крыса становится на сторону людей хотя бы отчасти. И горе тогда другим крысам.
— Отчасти?
— Помните, что я говорил про овцу, которую убивают, если она становится бесполезна?
— Пока помню.
— Дело в том, что у крыс есть… Э… Разные крысы. Есть просто крысы, назовем их пастухами. Они ищут еду, пасут скот…
— То есть людей?
— Ну да. Если считать людей за овец, то их придется пасти и стричь. Не так ли, Высокий Лорд?
«Да он же вообще не про крыс рассказывает!»
— Ладно, пусть пастухи.
— Есть и солдаты. Они пойдут в бой, если надо. Именно они, а не пастухи, убьют паршивую овцу. Хотя… — Сотник, задумавшись, уставился на небо. Почесал себя под мышкой. — Если так рассуждать, то, наверное, те, кто пасет, — это рабы, а те, кто убивает, — это пастухи. Но значит, надо назвать их не пастухами — о! — они степняки. Рабы и степняки.
— Ты сравниваешь свой народ со стаей крыс.
— Я сравниваю свой народ СЕЙЧАС со стаей крыс. — Сотник отвернулся. Помолчал. Добавил почти шепотом: — Если крыса служит верховному Слышащему…
— Л-ладно. Прости. Я слушаю.
— Рабы, — сказал Меар со странной интонацией. Словно не перечислял, а обвинял. — Степняки. И еще. Есть короли. Те, которые велят. И крысы убивают людей. Или еще — не велят, а просто делают так, что убивать людей можно, а кто не убивает, сам становится овцой.
Так вот, о Двирри. ЭТА крыса продолжает относиться к людям как к добыче, но только к тем, кто ниже ее, понимаете? А те, кто выше…
— Крыса не видит в них людей, считая своими.
— Потому что так и есть.
Некоторое время они ехали молча. Солнце вполне себе встало, и было тепло, а ветерок уносил прочь присущие обозу запахи. Степь. Свобода.
Законы крыс. Как везде.
— Я расскажу одну историю, — сказал Меар. — Петь не буду, не о чем там петь. Просто история. Было давно, три года тому. Я тогда командовал полусотней близ границы, а потом меня повысили до сотника, вызвали к Касе в числе прочих и все такое. И был десятник Вимар — просто степняк. — Меар повернулся, в упор посмотрев на Ромку. — Не крыса.
— Угу.
— И была у него жена, были две дочери и был сын. И жена понравилась Двирри. И дочь тоже.
«Не люблю я такие истории», — подумал Ромка.
— Дочери было двенадцать, жена была слаба после родов второй дочери… Но когда Двирри… Короче, у него теперь шрам на физиономии. Кинжал. Понятия не имею, кто из двух.
Меар опять замолчал.
— Женщинам вообще запрещено прикасаться к оружию, — сказал он наконец. — Женщина хранит очаг, а оружие может трогать только мужчина. А уж о том, чтобы поднять оружие на Слышащего… Двирри уже тогда был… вхож…
— И что?
— Жену разорвали конями. Дочь разорвали конями. Сына казнили. А вот младшую дочь оставили — она теперь рабыня Двирри. И Вимар — раб Двирри, личный, приближенный раб.
— Но… А, понял. Заложники?
— Вы поняли правильно. Дочь живет отдельно, на дальнем стойбище. И в день, когда умрет Двирри, умрет и она. Ну… Если, конечно, его не казнит Каса, в этом случае его прежние приказы потеряют силу. Но это вряд ли.
Подумав, Меар добавил:
— Я вообще не уверен, что девочка еще жива, но Вимар служит… верно. Во всей Степи не найти лучшего раба.
— Злая история.
— Правда часто бывает злой, — пожал плечами степняк. — Кто-то идет в бой, кто-то растит детей, кто-то поет песню… Им некогда править Степью. Так и получается, что…
— Что правят те, кому нельзя доверить ни бой, ни ребенка…
— Ни песню, — кивнул сотник. — Песни они забывают в первую очередь.
— А теперь, получается, мне предстоит помогать вам воевать? Это вообще кому надо? Война, крысы? А?
— Степь должна воевать, — возразил Меар.
— Почему?
— Иначе расплодятся крысы.
— Ладно, — сказал Ромка. — Я понял. А теперь скажите мне, что я могу? Без магии, без поддержки клана?
— Почему без магии? — удивился Меар. — Рысь — это магия! Рысь дышит магией! Что для Рыси стоит пробить крепостные стены? А остальное мы сделаем сами.
— Понятно. Не выйдет.
— Это же так здорово! — Сотник явно не хотел отказываться от придуманного им сюжета.
— Я поспорил с друзьями, — сказал Ромка. — Что смогу пройти весь путь до столицы, не использовав магию. Понимаешь? Если я вам помогу, я проиграю спор.
Некоторое время они ехали молча. К чести Меара, он все понял сразу, и Ромке не пришлось разыгрывать комедию, рассказывая, как он рассердится, если его все-таки спровоцируют.
«Впрочем, ладно. Оно и к лучшему. Игрок должен использовать ситуацию, а не истерики закатывать».
— Честно говоря, — сказал наконец сотник, — я даже не знаю, что лучше.
— Что именно? — Ромке безумно хотелось спать, но разговор был важен. Значит, сон опять переносится в далекое светлое завтра.
— Если вы согласитесь помочь, — пояснил Меар, — то у нас будет добыча, а это хорошо.
— Угу.
— А если вы не согласитесь, — сотник бесхитростно улыбнулся, — то мы будем сражаться, а это тоже хорошо. Степняк — не крыса. Степняк живет в бою, кто не сражается — не живет.