Андрей кивнул.
— Его захватили на прошлой неделе, — сообщил человечек. — Мы их, конечно, сразу объявили верховной властью на планете и посылаем туда всех, кто пытается нас завоевать, но пока что безуспешно. Стоят насмерть.
— Экология, — продолжал он после паузы. — Все упирается в экологию! Сначала мы просто сбивали непрошеных гостей.
Жест отчаяния, знаете ли. Но, во-первых, у многих такая на чинка, что костей не соберешь, если взорвется, а во-вторых, за каждым пропавшим звездолетом обычно посылают спасательную эскадру.
Тогда мы создали орбитальные перехватчики. Четыре штуки. В их задачу входило перехватить гостя, не дать ему приземлиться… Ну и… н-да…
Красная коробочка покраснела еще сильнее, но ничего не перевела.
— Первый сбила метеоритная защита какого-то не в меру осторожного гостя. Второй… На него совершил посадку гость из антимира. Со всеми вытекающими… А третий украли! — Человечек хихикнул впервые за все время разговора. — Украли как доказательство наличия разумной жизни на планете. Вот. А четвертый все еще летает. Тот самый, с которым вы так ловко разминулись.
— Простите, — сокрушенно пробормотал Андрей, — я же не знал…
— Ничего, — утешил его собеседник, — большинство поступает так же. А какая была планета! — грустно сказал он. — Все испортили! Все! Даже наша техника не справляется с очисткой, а ведь у нас все самое передовое. С миру, так сказать, по нитке…
Он замолчал и стал глядеть на одну из множества точек, движущихся по небосклону.
— Антипротонный. И опять в моем квадрате. Мы пришлем вам кассету с описанием технических новинок. Только больше не прилетайте. — Повернувшись, человечек направился к очередному пришельцу, благо тот опустился неподалеку. «Ступа», как привязанная, двинулась следом.
Более всего звездный гость напоминал гигантский самовар, который долго били ногами. Невидимые динамики откашлялись и разразились серией молодецких уханий и завываний.
Замолчавшая было коробочка-переводчик щелкнула и забормотала:
— От имени великой и прекрасной планеты ЫЫЫ-АТЬ мы рады предложить вам вступить в Контакт во имя…
Андрей повернулся и побрел к своему кораблю.
Когда путник поднялся на перевал, солнце стояло почти в зените. Поэты и писатели не раз воспевали красоты здешних мест, и в особенности долины Горячей реки. Кипящий поток и утопающая в садах долина. Вечное лето. Заслуженные плоды Великой Победы… Путник миновал перевал, не подняв глаз, упорно глядя себе под ноги. Это было странно.
Триста лет назад Долина была иной. Высоко в горах и сейчас еще заметны были шрамы, оставленные Войной, а тогда, говорят, и в Долине, и за горами просто не оставалось ничего живого. Это была Великая Битва. Так утверждали книги, и, возможно, не лгали.
И тогда же, триста лет назад, Трор, величайший из волшебников, победил здесь последнего дракона. Драконы, как известно, возникли из ниоткуда, из пустоты между мирами, и было их семь. Трор изгнал шестерых и сбил седьмого молнией. Молния была черной, как и все прочие чудеса Трора.
Затем злой волшебник ушел на Юг, не обращая внимания ни на людей, ни на умирающее чудовище.
Однако дракон не умер. Он упал в воду, в небольшое озерцо, в которое разливалась в предгорье Горячая река. Вода немедля вскипела. Чудовище попыталось выбраться на берег — и не смогло пошевельнуться. Вода, обычная вода, охладила его раскаленное тело — и сделала кожу и верхний слой мышц твердыми как камень.
Дракон не умер. Три столетия превращал он в кипяток воду ледника, согревая долину и давая жизнь, богатство и процветание населяющим ее людям. Заслуженные плоды Великой Победы.
К вечеру путник был на берегу Драконьего озера. Дракон возвышался над водой, подобно бурому острову, покрытый глубокими трещинами, горящими в глубине вишнево-красным. Голова чудовища лежала на берегу.
Некоторое время человек смотрел на дракона, затем он попытался заговорить. Тщетно, голос тонул бесследно в реве пара, столбами рвущегося ввысь из-под боков исполина. Тогда человек подошел ближе и стал кричать снизу вверх, опираясь посохом о гигантскую челюсть и нимало не заботясь о своей безопасности.
Прошло не менее часа, прежде чем дракон открыл глаза. Человек вздрогнул и отпрянул — такая мука стояла в глазах зверя. Затем он сложил руки рупором и принялся выкрикивать слово за словом. Он повторил все трижды, прежде чем убедился, что его понимают.
— Двенадцать часов. Полдня. Может быть, больше, но полдня — точно. Ты понял? — Гигантские веки медленно опустились и столь же медленно поднялись. Человек повернулся и пошел не оглядываясь вдоль берега озера и дальше, вверх по течению.
Он тщательно выбрал место, где река протискивалась между скал, именуемых на карте Воротами дракона. Почти все названия в этих местах были связаны с пленником озера.
Человек собирался это изменить.
Сняв со спины рюкзак, он бережно извлек свою ношу — бочонок смолы горного дерева. Капля такой смолы стоила золотой, и человек проработал пять лет, прежде чем скопил нужную сумму. Гном, продавший ему смолу, потратил три недели, обучая его саперному делу, — и это тоже стоило денег.
Наконец приготовления были завершены. Человек поджег фитиль и поспешил прочь. Не отдавая себе отчета, он выбрал место, с которого не было видно ни дракона, ни прекрасного города, лежащего в Долине. Жемчужины северной части Континента.
Затем земля дрогнула. Не было слышно грома, не было видно огня. Гном научил человека фокусировать взрыв.
— Это подобно воле, — говорил он. — Поставь себе цель. Думай только о ней. Точка, где рождается Сила…
Левая створка Ворот дракона осела, запрудив единственный исток горячей реки. Человек жевал соломинку, вяло наблюдая, как прибывает вода по одну сторону запруды и обнажаются донные камни по другую. Никакого подъема он не испытывал, да и не ожидал.
Дракон появился через восемь часов — и теперь он был иным. Трещины и бурая окалина исчезли, тело зверя горело ярким золотом, и иногда вдоль него пробегали голубые блики.
Зверь и человек посмотрели друг на друга, затем дракон склонил голову. Его тело не было приспособлено для поклонов. Подождав еще немного, дракон сжался в золотой клубок, рванулся ввысь и растаял бесследно в пустоте между мирами.
Тогда, и только тогда, человек посмотрел вниз, на обреченный город.
Старик опустил связку хвороста на заросшую сухой колкой травой обочину дороги и осторожно разогнул спину. Предстояло пройти еще не меньше лиги, но это его не пугало. Стояла та золотая пора осени, когда от прогулки в горах у человека лишь прибавится сил, даже если ему уже за шестьдесят.
От размышлений Старика отвлек стук копыт. Из-за поворота, откуда только что вышел он сам, вылетел всадник на черном как смоль коне. Облачен он был не в дорожный костюм, а в стальные латы и даже в шлем с султаном синих перьев, хотя в данный момент на него никто не собирался нападать. Копыта коня выбивали искры из каменистого грунта.