Иногда Абдулла приглашал к себе Антона, угощал чаем, неторопливо вел беседу. Он считал себя современным человеком европейского типа, несколько свысока относился к своим более «диким» соплеменникам и как-то, смеясь, рассказал об одном случае, происшедшем, когда он учился в СССР: его соотечественник попытался погасить огонь на газовой конфорке, дуя на него. Взгляды Абдуллы были настолько прогрессивными, что дома в присутствии Антона он разрешал своим женам ходить без чадры.
И тогда Антон пропал. Он влюбился, поймав любопытный взгляд черных с поволокой глаз младшей жены, а не дочери Абдуллы, как он подумал, когда первый раз ее увидел. Ее звали Фатима.
Его волновал ее облик, порывистые движения, больше свойственные девочке, чем женщине, быстрый скользящий взгляд громадных черных глаз. Бывало, ветер, прижимая плотно к телу спереди одежду, невзначай обрисовывал ее фигуру, и Антону казалось, что он видит ее обнаженной, словно его взгляд мог беспрепятственно проникнуть сквозь ткань. Вечерами, когда его запирали в сарае, он, слыша, как снаружи задвигают засов, вспоминал Фатиму, мысленно раздевал ее, исследуя каждый сантиметр тела. Из-за этого он не спал, ворочался, бывало, до глубокой ночи. Потом у него вошло в постоянную привычку, ложась спать, мысленно медленно ее раздевать и переходить к воображаемым любовным играм. Он физически ощущал, знал интуитивным знанием возбуждающую твердость сосков ее небольшой девичьей груди, еще не вскормившей ребенка, представлял бархатистую гладкость ее кожи, округлость бедер, слегка впалый, но упругий живот, ощущал жар покрытого почти незаметной растительностью лона.
Ему приходилось скрывать свой интерес к Фатиме, больше наблюдая за ней внутренним взором, — ему следовало опасаться Абдуллы. Но, по-видимому, и девушка интуитивно почувствовала его внимание, поняла, что у него внутри происходит, так как иногда скользила по нему взглядом на мгновение дольше, чем следовало.
Хотя он по-прежнему оставался пленником, но теперь был привилегированным пленником. В дневное время он мог свободно передвигаться по двору, даже выходить за дувал, но не мог далеко отходить от дома Абдуллы. Он знал, что за ним постоянно следят вездесущие охранники. Однажды он попробовал отойти дальше, чем обычно, и сразу же услышал за спиной голос Анвара и щелчок затвора автомата. Его отвели к Абдулле, который молча отвесил ему оплеуху и ушел в дом. Было не так больно, как стыдно, — ведь все это произошло на глазах Фатимы. Ему показалось, что в ее взгляде мелькнуло сострадание. Через некоторое время, столкнувшись с ней во дворе, он уже явственно увидел сочувствие в со глазах.
В доме Абдуллы имелась целая библиотека, из которой он подарил Антону Коран на русском языке. Самостоятельное изучение Корана шло с большим трудом, тем более что Антон не собирался принимать ислам. Его поражало количество молитв, которые правоверный мусульманин должен знать и читать наизусть во время многочисленных намазов.
Признанный в очередной раз для беседы в дом Абдуллы, в период между вечерней молитвой «Магриб» и ночной молитвой «Иша», — Антон внезапно остался один, когда Абдуллу вызвали по каким-то делам. Его внимание привлекла раскрытая книга в бумажной обложке. Там рядом с арабской вязью приводился перевод на русский язык. Первые строчки его заинтересовали так, что он осмелился взять книгу в руки и стал читать.
Желающий жить имеет три цели: Познание, Любовь и Стяжание богатства. Первая часть жизни посвящается Познанию, Вторая часть жизни посвящается Любви. Третья часть посвящается Стяжанию богатства.
Так его и застал Абдулла — с книгой в руках. У Антона все перевернулось внутри — реакция Абдуллы, печально знаменитого полевого командира, прозванного Черным Абдуллой, могла быть самой непредсказуемой, он мог даже лишиться жизни. Но тот, очевидно, только что получил хорошие известия и пребывал в отличном расположении духа. Поглаживая рукой черную бороду, произнес:
— Можешь взять книгу себе — это старинный трактат «Цветок персика». Думаю, она будет тебе полезна.
Проснувшись ранним утром, когда свет проник через небольшое окно в его пристанище, Антон взял книгу и прочитал:
Три источника имеют влечения человека: Душа, Разум и Тело.
Влечение души порождает дружбу. Влечение ума порождает уважение. Влечение тела порождает желание. Соединение трех влечений порождает любовь.
Его мысли неожиданно переключились на Фатиму. «Что в моих чувствах к ней преобладает: любовь или желание ее тела? А может, это сама Судьба распорядилась, чтобы я оказался здесь и встретил Фатиму? Каждая причина имеет следствие, и каждое следствие имеет свою причину. Смешно мечтать о жене хозяина, находясь в положении раба».
Каковы наслаждения любви?
Два наслаждения души — причинение и терпение. Два наслаждения разума — влечение и отдавание. Три наслаждения тела — касание, трение и всасывание. Три дополняющих наслаждения — вкус, запах и цвет.
Теперь вечерами он давал волю своей фантазии, представляя, как ночью открывается засов и в сарай тенью проскальзывает тонкая девичья фигура в одной лишь рубашке. Они не будут разговаривать, а сразу отдадутся безумию страсти, которая ничего не боится.
Когда галлюцинация рассеивалась и Антон возвращался в реальность, ему было мучительно больно. Хотелось биться головой об стенку, кричать, и он давал себе обещание на следующий день наконец-то решиться бежать. Одному, оставив здесь Фатиму? Вместе с опустошенностью приходило осознание реальности бытия, которая была ужасна: он мучился в одиночестве, в сарае, находясь в плену грез, а в это время, возможно, Фатима стонала, удовлетворяя желания Абдуллы. В нем вызрела мысль, что бежать они должны вдвоем. Его не останавливало то, что между ними не было никаких отношений, они даже не обмолвились ни единым словом, только несколько украдкой брошенных взглядов — вот и все. А может, он эти взгляды лишь вообразил?
Ночью ему приснился сон. Он рвет одежду на Фатиме и тащит ее, сопротивляющуюся, в сарай… Через несколько дней сон повторился.
В последующие дни все свободное время Антон посвящал плану побега. Бежать отсюда было непросто, он уже это узнал после первой, неудачной попытки. Он не представлял, куда надо бежать, как вырваться из этой горной ловушки, не зная троп. Даже если захватить автомат у Анвара, то справиться с теми душманами, которые постоянно находятся в кишлаке, не представлялось возможным.
«Склонить Азизуллу к бегству — ведь где-то у него остались родители, друзья, может, любимая девушка? — Антон горько усмехнулся. — Проще поверить, что Анвар согласится на это предложение, чем Азизулла, фанатично преданный Абдулле. Получив чужое имя, он стал чужим своему прошлому, отказался от него».
Но однажды, когда Абдулла отправился в очередной рейд против шурави, оставив вместо себя Азизуллу, Антон проснулся от того, что земля заходила ходуном, сверху донесся страшный грохот. Первая мысль была: «Землетрясение!» Второй не было, так как развалился угол сарая и часть крыши обрушилась, чуть не придавив Антона. В открывшийся пролом Антон выполз наружу. Шквальный огонь с двух штурмовых вертолетов буквально сметал постройки кишлака, уничтожая все вокруг. В следующий момент в сарай, из которого он только что выбрался, попал реактивный снаряд, звук взрыва больно ударил по барабанным перепонкам, оглушив, и все заволокло черным дымом. Припав к земле, широко открыв рот, ощущая постоянный звон в ушах, сквозь который пробивались лишь отзвуки разрывов, каждый раз болью отдаваясь в поврежденных барабанных перепонках, задыхаясь от гари и вони взрывчатых веществ, Антон непроизвольно дрожал, не в состоянии вынести эту какофонию и кошмар взрывов. Даже когда весь этот ужас закончился, Антон некоторое время лежал на земле, не слыша тишину, так как теперь стреляло, грохотало внутри него, в голове, словно продолжая начатое. С трудом приподнявшись, шатаясь, будто он шел по палубе корабля во время шторма, Антон направился к дому Абдуллы.