— Я бы хотела задать вам два-три вопроса. Вы не против? — девушка улыбнулась. Напрасно — на прожженных колонизаторов эти школьные трюки не действуют.
Раскин почесал затылок.
— Не уверен, что знаю нужные вам ответы.
— Господа! — окликнули головизионщиков из центра зимнего сада. — У вас же есть право присутствовать в зале! Вы можете «захватить» господина Раскина в то время, когда он будет давать показания.
— Мы бы все-таки хотели задать вопросы сейчас! — ответила девушка, повышая голос. Ее голограмм-оператор установил штатив и принялся деловито фиксировать световые маркеры «захвата» на Раскине.
Ушелец пожал плечами. Девушка предложила ему микрофон, стилизованный под пастуший рожок. Раскин протянул к нему пальцы, но девушка проворно увела руку в сторону.
— Не нужно, я подержу сама.
Раскин пожал плечами еще раз. Пусть оставит себе иллюзию контроля над беседой, если ей так будет приятней.
— «Захватываешь»? — не поворачивая головы, спросила оператора. Тот кивнул. Журналистка, словно почувствовав этот жест, обратилась к Раскину: — Не так давно мы с ног сбились, разыскивая на Земле колонизаторов первого поколения. Дело в том, что на нашем канале готовится расширенный сюжет… Как вы знаете, в планах развития Солнечной системы — создать на Земле всепланетный заповедник, а людей переместить на колонии. Кому как не вам — первопроходцам — известно, что таит в своих глубинах космос. Как вы относитесь к этому начинанию? — взглянув в глаза Раскина, она добавила: — Насколько это опасно или перспективно?
Раскин собрался и в третий раз пожать плечами, но решил, что это будет уже слишком. Интервью он не давал ни разу, лишь однажды видел вблизи живого работника массмедиа, когда позировал с ребятами для фотографии к статье о завершении первого этапа освоения Бастиона. Опасаясь сесть в калошу, он выпятил грудь. Орден «Героя Федерации» в свете головизионной аппаратуры заискрился, как маленькое звездное скопление.
— Здравствуйте, уважаемые голограмм-зрители! — начал после несущественной заминки Раскин (он даже вспомнил, что обращение «голозрители» многие считают оскорблением, чем-то вроде «голозадозрителей»), — Ну, во-первых, найти на Земле, — он для весомости ткнул пальцем себе под ноги, — колонизатора первого поколения почти невозможно, да, почти невозможно. Здесь — не наша, как говорится, экологическая ниша. Мы, по сути… э-э… не люди. Мы — биологические конструкции с иными возможностями и непредсказуемыми, с точки зрения обычного человека, рефлексами. Так как законы Треугольника и Солнечной Федерации не дают нам права использовать сверхнавыки на Земле, а зачастую именно к таким действиям нас подталкивает собственное естество… м-да…
По лицу девушки пробежала тень.
— Я поняла, что вы имеете в виду. И все-таки ответьте на вопрос!
— А какой был вопрос? — Раскин смутился. — Заповедник! — вспомнил он и смутился еще сильнее. — Ну, я даже не знаю, что и сказать… Может, этот вопрос мы вырежем?
— Вырежем-вырежем! Только сначала ответьте на него.
— Ну, заповедники — это всегда хорошо, — ответил Раскин, чувствуя себя болваном больше и больше. — Они помогают восстановить популяции видов, которые по каким-либо причинам оказались на грани вымирания…
— То есть, по-вашему, планета предназначена для того, чтобы Обигуровские споры смогли восстановить свою популяцию? — девушка свела брови, ожидая ответа.
— Ну, я не знаю, есть ли у меня полномочия делать какие-то заявления, — промычал Раскин, понимая, что полномочий у него нет никаких. Вообще — никаких и ни на что.
— Говорят, что многие колонизаторы первого поколения сотрудничают с Треугольником, не будучи зараженными Грибницей, а из собственных побуждений. Вам известно что-либо подобное?
Раскин потрогал вспотевший лоб, украшенный стигматами Грибницы. Почему-то захотелось начать оправдываться: «Нет! Ну что вы! Посмотрите: я заражен! И только поэтому сейчас нахожусь в здании Трибунала Федерации…»
— Кто вам такое сказал?
Секунду-другую девушка раздумывала, открывать ли перед респондентом карты.
— Гордон Элдридж. Вам знакомо это имя?
Этот ход застал Раскина врасплох.
— А Гордон Элдридж сотрудничал с Треугольником? — спросил он вкрадчиво.
— Простите, но мне бы хотелось задать вам еще несколько вопросов! — эта девушка, как и все журналисты, не любила, когда интервью трансформируется в беседу, причем — не по ее инициативе.
— Погодите! — Раскин выставил руку раскрытой ладонью вперед. Услышанное показалось ему важным. Быть может, не применимым в этой реальности, но несомненно важным. — Где и когда вы встречались с Элдриджем?
Журналистка опешила от этого напора. Очевидно, бывать в камере для допросов ей не приходилось. Пока не приходилось — жизнь щедра на сюрпризы.
— Где и когда вы встречались с Гордоном Элдриджем? — повторил вопрос Раскин с настойчивостью следователя из военной прокуратуры. Девушка захлопала длинными ресницами и подняла микрофон, будто собралась за ним спрятаться. — Выключи свою дребедень! — ушелец замахнулся на голограмм-визуализатор, светящийся мягкими огнями.
Оператор в ответ выругался с компетентностью пилота орбитального мусоровоза и выпрыгнул из-за не прерывающей «захват» установки, готовый пустить в ход кулаки, если «лысый урод» прикоснется хотя бы дыханием к его аппаратуре.
— Это важно! — не унимался Раскин. — Гораздо важнее ваших дурацких «расширенных сюжетов»! У вас есть информация, что Элдридж сотрудничал с Треугольником, не будучи зараженным Грибницей?
Быстрее! Быстрее!!! Пока не среагировала Всеобщность! Пока его провожатые сделали только первые шаги к нему и нерадивым работникам этого Нового Открытого Канала, о существовании которого Раскин впервые услышал минуту назад.
— Андрюша!!! — журналистка юркнула за спину своего оператора. — Не подпускай его ко мне! Пожалуйста!
— Стыдно, господа! Очень стыдно за вас! — сквозь псевдотропические заросли просочилась серо-стальная Обигуровская спора. — В последующем мы подумаем дважды, прежде чем соглашаться на сотрудничество с вашим каналом! — провибрировала она.
Голограмм-оператор по имени Андрюша тут же перевел «турель» визуализатора на инопланетянина. Спора от негодования покрылась пупырышками, крупными, словно ягоды винограда, но не проронила больше ни слова. Девушка фыркнула.
— Вернемся в зал, Андрей, — пробормотала она, пятясь. Бросила пламенный взгляд в сторону Раскина. — А о вас я скажу в сюжете, что вы от комментариев отказались!
Всеобщность попросила у Раскина прощения. Окатила его волной самых теплых эмоций, словно невнимательная мамаша, сначала уронившая свое чадо вниз головой, а затем покрывающая едва живое тельце хаотичными поцелуями.
— Да все в порядке! — отмахнулся ушелец. Ага! Испугались, что он свернет на полпути и откажется от роли в шоу. Опустился на скамью. — Принесите-ка мне лучше кофе…