И опять за бортом громыхнуло так, что станция содрогнулась, словно была живой. По коридорам прокатился дребезг бьющегося стекла, погасло аварийное освещение. Климентину выбросило из-за угла, и – будто нарочно – швырнуло на контейнер с опылителями.
Она уперлась ладонями в светящуюся надпись:
«Осторожно! Насекомые-мутанты! Не выпускать в присутствии незащищенных спецсредствами людей!»
Опылители, почуяв тепло человеческого тела, отреагировали незамедлительно: стенка контейнера прогнулась наружу, не выдержав дружного натиска тысяч разъяренных трутней.
Климентина отпрянула. На ощупь, придерживаясь перил, опоясывающих гравитационный колодец, отступила к аварийной лестнице. Нашла перекладины и поползла вверх, стараясь не обращать внимания ни на качку, ни на неистовство опылителей.
Лампы вспыхнули с новой силой. Случилось это так неожиданно, что Климентина на секунду зажмурилась. А когда открыла глаза, то увидела, что одного контейнера на своем месте больше нет, что крепления раскачиваются пустые. Сейчас же в глубине колодца загрохотало. Скрежет раздираемого металла смешался со знакомым гулом невидимых крыльев.
Забыв изумиться появившимся силам, она ринулась вверх. А в колодце кипела исступленная возня. Ей показалось, будто нечто большое, нечто сильное и бесконечно тупое крушит все, что попадается ему на глаза… и при этом неспешно поднимается следом за ней.
Оглушительный треск заглушил какофонию, воцарившуюся на обреченной станции.
Рывок! И она едва не летит вниз – на радость беснующемуся рою.
Охнула! Пролетела несколько ступеней! Вцепилась! Повисла над темной шахтой, сжав онемевшие пальцы на скользкой перекладине.
Автоматическая система (она до сих пор призывала всех к немедленной эвакуации) запнулась на середине фразы и изрекла с той же интонацией:
– Опасное загрязнение атмосферы! Содержание ядовитых газов превышает предельно допустимое значение!
Климентина выгнула спину. Качнулась вперед, зацепилась босой ступней за перекладину. Приникла к лестнице, переводя дыхание, затем… вверх!
…опасное загрязнение атмосферы… Вверх! …рано или поздно это должно было случиться!.. Перекладина! …один из четырех куполов не выдержал давления… Еще вверх! …что с воздухом? Метан пока не ощущается… Хорошо! Вверх! …хорошо, если доступ в поврежденный сектор станции отсекается!.. Перехватиться! Вверх! …хорошо, если в этой орбитальной могиле работает хотя бы пара аварийных систем!..
Вот и уровень стыковочного комплекса! Дальше бежать некуда. И назад не вернуться: гул опылителей преследует ее по пятам.
Здесь грязь и запустение. Вереница задраенных люков вдоль окружности стыковочного кольца.
Неужели они все заперты?
Она соскочила с лестницы на платформу, застряла в пыльной паутине кабелей (эта изнаночная сторона не предназначалась для пеших прогулок), проползла вдоль горячих трубопроводов… и увидела открытый шлюз! Из овального проема лился непривычный для глаз оранжево-красный свет. Корабль мерзавцев-похитителей был на месте.
Она подпрыгнула, ухватилась за металлический порог и втянула себя в кессон.
Взлетела пыль и мелкий мусор: мрачный рой пронесся у нее за спиной. Арьергард опылителей отделился от общего потока и ринулся в кессон. Следом за ней.
Кессон был длиною в каких-то десять шагов. Но уже на середине пути Климентина почувствовала, как в спину врезаются тяжелые тельца, как силятся проткнуть ткань платья похожие на железные иглы жала.
Климентина ворвалась в шлюз чужого корабля. Не глядя, ткнула пальцами в панель запирающей системы. Лепестки титановой диафрагмы сомкнулись с шелестом обнажаемого меча. Бесфамильная завертелась волчком, сбивая с груди, с плеч и с живота обезумевших насекомых. Застучала обутой ногой, вминая неподатливый хитин в палубу.
Наконец, она разделалась с опылителями. Три секунды ушло на то, чтобы, вцепившись руками в переборку, перебороть новый приступ головокружения. Тошнотворная качка не утихала, да и не могла она утихнуть: в глубине Нептунии ветры усиливались. Единственное, что радовало Климентину, – «верх» и «низ» на этом недружелюбном и незнакомом корабле, оказались на своих местах.
Саднило и болезненно пульсировало там, куда все-таки достали жала опылителей. Сколько же яда сегодня пришлось впитать ее телу? Найдется ли в Сопряжении антидот достаточной мощности, чтобы излечить ее?
Лоскутами слазила кожа с обмороженных ног. Особенно с той, что осталась без обуви. Климентина тихонько заплакала, рассматривая сочащиеся лимфой раны. Но опять – совсем не долго. Необходимо было найти рубку, разъединить корабль и станцию, а затем… Затем попытаться вывести его из атмосферы Нептунии.
Климентина побежала в носовую часть корабля. В какой-то миг она поразилась аскетизму проносящихся мимо отсеков и коридоров. Даже у нее, бесфамильной, жилые пространства «Белой Кайры» были украшены фресками, барельефами, изящными статуэтками, а уж покои благородных – и подавно. Здесь же взгляд скользил по голым переборкам, по местами потертой, местами – потемневшей от времени обшивке. Складывалось впечатление, будто на этом корабле путешествуют не люди, а механизмы, которым чуждо ощущение красоты и гармонии. Впрочем, только таким выродкам, должно быть, по плечу похитить девушку и мучить ее…
Но и это не было сейчас главным.
Главное скрывалось в ходовой рубке. Главное – отделить пуповину кессона от гибнущей станции и разжечь пламя в дюзах маршевых двигателей. К счастью, Нептуния не столь массивна, как, например, Юпитерекс. Климентина надеялась, что корабль, форсировав тягу, еще имеет шанс вырваться из лап газового гиганта.
Она опустилась в кресло астроника, убрала со лба прилипшие пряди волос. Сквозь смотровую розетку был виден один из куполов – его обратная, плоская сторона. Купол темным кругом нависал над воронкой циклона, над неспокойным пенистым краем, сплетенным из тугих нитей седых аммиачных туч. Внутри циклона непрерывно сверкали молнии. Они вспыхивали одновременно, вдоль всей видимой области. Вспыхивали, гасли и зажигались вновь. Это зрелище завораживало: грозовая подсветка, ее ритмика, наводила мысль о чем-то рукотворном, об искусственной иллюминации, наподобие позиционных огней межпланетных лайнеров. Словно исполинский насос, циклон втягивал в себя газовые потоки из верхних слоев атмосферы. В его центре и должно было завершиться погружение обреченной станции.
Климентина положила пальцы на податливую сенсорную панель, оживила ряд голографических экранов… и обомлела.
Экраны показывали тарабарщину. Полетные данные, состоящие из бессмысленного набора символов. Смесь из букв унитарного языка Сопряжения, двенадцати древних цифр и символов, которые очень походили на привычные, но сбоку были украшены причудливыми завитками.
– Код! – простонала Климентина. – Красное Солнце! За что?!
Она стиснула подлокотники до боли в пальцах. За ее плечами была Академия Астропилотирования, факультативы по мертвым языкам и протоматематике, но эти знания не стоили и ржавого скафандра. Климентина поняла, что ключ к шифру ей не подобрать. По крайней мере, за то время, что имелось в ее распоряжении.