Оранжевое, желтое и опять красное, – это раздавшийся вширь пузырь Юпитерекса. Самая бурная, самая неукротимая, самая яростная планета системы Солнца полыхала огнями нескончаемых электрических бурь. Магистральный луч тянул курьерский корабль в глубь его владений. Диюдарх блаженствовал, не позволяя Ай-Оу отвести воспаленных глаз от смотровой розетки.
Светло-розовое…
Светящийся поток корональных газов льнул к планете. С нежностью удава он захлестывал Юпитерекс вдоль экватора аккреционным поясом.
Ярко-красное…
Кольцо Юпитерекса – реликт времен образования планет. В прошлом – каменистое и темное, теперь оно пламенело, словно нить накала внутри вакуумной лампы. Трасса вещества, поглощаемого Королевской Планетой, проходила точно через его плоскость.
Бордово-черное…
Горошины лун тонули в разреженном солнечном веществе. Луны таяли, будто воск, и трудно было найти среди них хоть одну, которая сохранила бы изначальную форму сферы.
Курьерский корабль погрузился в жаркое марево, окутывающее окрестности Юпитерекса. В ту же секунду взвыли остатки аварийных систем, регистрируя атаку заряженными частицами. Ай-Оу повезло – «курьер» был оборудован усиленной защитой для работы в околосолнечном пространстве. Другой корабль давно бы превратился в свободно дрейфующий кусок шлака, но этот добросовестный трудяга уверенно держал курс на старую столицу Сопряжения – на покинутый всеми Ганомайд.
Самая большая луна Сопряжения праздновала второе рождение. По темной коре, образовавшейся на заре времен из твердых силикатных пород и водяного льда, текли лавовые реки. Утопленные в дыму вулканы выдавали местоположение стыков тектонических плит. Иногда магма выплескивалась с такой силой, что преодолевала слабое тяготение Ганомайда и уносилась в космос.
Курьерский корабль снижался над полусферой последнего пригодного для жизни города в окрестностях Юпитерекса. Реанимированные волей Ай-Оу посадочные двигатели осветили долину, населенную мрачными тенями.
Поверхность Ганомайда ежеминутно сотрясали подземные толчки. Из разверзающихся трещин вырывались газовые струи, вместе с газом в рдяное небо летели куски породы разных форм и размеров. Обломки проносились мимо корабля или вязли в полярном сиянии защитного экрана. Над долиной висел колоссальный пузырь пылающего Юпитерекса. Казалось, будто планету охватил пожар, подобного которому Вселенная не знала.
В ответ на запрос Ай-Оу город раздвинул смежные сегменты защитного купола, обнажив посадочную палубу. Под лучами близкого Солнца радужные фасетки не имели смысла. На Ганомайде купола были покрыты выгнутыми пластинами из композитного сплава. Сегменты, похожие на жесткие крылья насекомого, исходили паром, истончаясь от жара внешней среды.
Ай-Оу уронил корабль на платформу, ничуть не беспокоясь о целостности корпуса или внутренних конструкций города.
Диюдарх выбрался наружу. Он был рад оказаться на просторе после долгой дороги взаперти. Пробежаться, закрыв ненужные больше глаза, по теплому металлу: нога-нога-рука, нога-нога-рука…
Город встретил его тишиной и запустением. Лишь отрывисто щелкал, остывая, корпус «курьера», и с вкрадчивым шипением вырывались сквозь решетчатый пол белые клубы газового охладителя. Ай-Оу сразу вспомнил покинутые города прайда Тэг на Тифэнии. Сидящий внутри него диюдарх удивился: неужели во владениях людей теперь не найдешь ни души?
Голографическая надпись над внутренним шлюзом посадочной палубы гласила: «Рады приветствовать в Голгофе!»
– Вы знаете, кто я?! Вы можете себе представить, кого похитили?! Я – Айвен Шелли!
И тотчас же прикусил язык, получив крепкую затрещину. Поднял полные удивления и обиды глаза, чувствуя, как левая скула медленно наливается болью. Очень обидной болью, даже не болью, а, скорее, унизительной пульсацией. Константин ухмыльнулся и отступил, потирая хрустящие пальцы.
…Ему помогли выбраться из скафандра. Его, не говоря ни слова, не объясняя причин и следствий, повалили на пыльную палубу и избили. Затем, одуревшего от нереальности происходящего, задыхающегося от негодования, заперли в пустой бытовке. Неизвестно, сколько времени он провел без воды и еды, сначала блуждая по периметру темницы, а позднее – скрючившись в полузабытьи. В конце концов, его, обессиленного и жалкого, выволокли наружу, предварительно связав руки обрезком жесткого кабеля. Привели в медицинский блок и усадили на табурет. Явно не для того, чтобы лечить ушибы, хотя инструменты, включая полный хирургический набор, лежали наготове.
– Я – Айвен Шелли! – прошелестели распухшие губы. – Вы можете себе представить, какая суматоха начнется, когда выяснится, что из Партии исчез фаворит?.. – Шелли бросил косой взгляд на Константина и поправился: – …два фаворита?
– Ри-и-ри-ри-ри! – погрозили ему пальцем.
Человека, сидящего на клеенчатой кушетке напротив, Шелли видел впервые. Немолодой, низкорослый, костлявый, с усталыми глазами и непропорционально большой головой (мутант, что ли?), он флегматично наблюдал за попытками Шелли сохранить лицо. Константин, бракованный бесфамильный, выглядел напротив – довольным, даже до бахвальства гордым собой. Бесфамильный и безымянный, – неужели для них не было большей утехи, нежели подвергать мучениям молодого благородного?
– Забудь! Никто тебя не ищет! – пробрюзжал большеголовый. Говорил он с акцентом, в котором присутствовало что-то от плутонианского говора и от диалекта обитателей лун Сэтана. – Арбитрам доложили, что в Горгоне взорвался воздушно-метановый карман. Да-да-а-а… – он зевнул, широко открыв беззубый рот. – …случаи не редки в ста-а-а-а-рых купольных городах… на Титане. Посуди сам, о благородный, – большеголовый смахнул рукавом мешковатого комбинезона выступившие слезы, – свод Горгоны дал течь, дегазаторы облажались. Метан собрался в подземной полости, смешался с кислородом и затем вспыхнул от одной искры. Когда бригада спасателей отрапортует: мол, под завалом у входа на подуровень ничьих благородных остатков не обнаружено, мы будем уже далеко. Далеко-далеко – вне досягаемости патрульных сил Сопряжения, – он пытливо заглянул в округлившиеся глаза Шелли и добил: – У самого Солнца!
– Зачем, достойные? – простонал Шелли. – Зачем я вам понадобился?
– Нам нужен не только ты! – резко ответил безымянный. – Мы разыскиваем Ай-Оу Тэга, Брута Бейтмани и Климентину из бесфамильных. Всю вашу, ри-ри-ри, бражку.
– Меня… меня предупреждали, – стараясь справиться с дрожью в голосе, поддержал разговор Шелли. – Вы – выродки. Ха! Вы – дети безымянных прайдов с той стороны Солнца.
Большеголовый поглядел на Константина. Бесфамильный сделал шаг вперед и коротко замахнулся. Шелли зажмурился, отдернул голову, прижал подбородок к плечу. Не открывая глаз, спросил:
– Позволено ли мне узнать имя человека, оказавшего гостеприимство?
– Ха! – Большеголовый почесал под мышкой. – Ха-ха! Безымянным имена не полагаются – мог бы догадаться. Понимаю! Скорее всего, ты испытываешь неловкость: ты оказался на территории, где правила этикета не в чести. Но, поверь, через несколько минут эта проблема будет волновать тебя меньше всего.