Черт… Похоже на серьезное нападение на правительственный квартал. Где же полиция?
Пробиваясь по улице, они увидели стоящий на перекрестке MRAP, пулеметчик, закрытый со всех сторон бронещитами, долбил куда-то в сторону парка Захри…
– Черт, они оттуда пришли… – и сотрудники ЦРУ приняли МРАП с пулеметом за дружественные силы, – двигаемся осторожнее.
Ныряя между машинами, они продвинулись вперед еще метров на пятьдесят и увидели первого полицейского. Тот сидел, укрывшись за какой-то гражданской машиной, непонятно было – ранен он или нет, – но глаза его были совершенно безумными.
– Прикрывайте!
Агент Миллер подбежал к полицейскому, упал на колени, чтобы прикрыться той же самой машиной. Полицейский смотрел не на него, а куда-то вдаль, сквозь него.
– Эсмик э? Эсмик э? Титакалям инглизи?! Титакалям инглизи?! Халь тафхаму нани? Эйн хум? [63]
Полицейский продолжал тупо таращиться на него, и Миллер понял, что у него шок и пытаться его разговорить бесполезно.
Подбежал кто-то из его людей.
– Сэр, в здании правительства что-то горит! Сильно горит!
Черт…
Миллер вскочил на ноги – и в этот момент услышал звук, который ни с чем не спутаешь, звук пули, ударяющей в человеческое тело. Он и сам не понял, как оказался на земле, а рядом свалился его человек, черт возьми, американский гражданин, и из горла его хлестала кровь, и сделать было уже ничего нельзя.
И тут полицейский, придя в себя, вдруг осмысленно посмотрел на американца, пытающегося как-то зажать рану, и сказал:
– Иншалла [64] .
Американцы
Американец из сто двадцать первого отряда рванул ручку, запирающую заднюю дверь здоровенного «Субурбана», принадлежащего Дин Корп, и сунулся внутрь. Вокруг стреляли, стреляли так, что невозможно было различить отдельных выстрелов, сплошной грохот – но автоматический гранатомет по ним уже не стрелял. Искореженные машины, трупы и тяжело раненные – вот что было вокруг.
– Держи!
Джим Лефтвич принял солидную, пошитую в Америке удобную сумку из какой-то прочной синтетической ткани. В сумке лежали пять проклятых всеми американскими солдатами ракет «РПГ».
– Тебя как зовут?
– Джим Лефтвич. Сержант.
– А я Боб, первый лейтенант по званию, – следом Боб достал из машины болгарский «РПГ-7» с оптическим прицелом, – пошли, Джим. Надо делать дело.
Пригибаясь, чтобы не стать жертвой случайной пули, они пробрались к выходу со стоянки и спрятались за бетонным забором. Где-то рядом отбойным молотком стучал крупнокалиберный.
– Делаем.
Джим кивнул, подал гранату.
Вставив гранату в гранатомет, Боб довольно резво пополз на коленях, не поднимаясь на ноги, чтобы его постоянно прикрывал забор. Затем – одним броском перебежал тротуар и укрылся за машиной. Следом за ним перебежал и Джим. Он укрылся за деревом.
– Смотри! Вон этот ублюдок!
Опасаясь – опасения были вполне понятны, крупнокалиберный не вырубался ни на минуту, – Джим высунулся и увидел сразу две машины. Тяжелый американский трехосный MRAP, который выглядел брошенным, потому что он был закрыт, и возле него не было ни единого человека – а дальше стоял еще один MRAP, поменьше и уродливый на вид, с сильно защищенной башенкой ганнера – и оттуда какой-то ублюдок хлестал в сторону стены, почти не вырубаясь.
– Готов?
Джим открыл рот, чтобы ослабить воздействие ударной волны на уши.
– Чисто! [65]
Рявкнул гранатомет, остро запахло сгоревшим порохом – и ракета, преодолев несколько десятков метров, ударила точно по башенке ганнера. Вспышка, дым – и крупнокалиберный пулемет замолк.
– Есть!
В следующее мгновение сам Джим был уже вынужден спасаться – откуда-то сверху по ним ударил пулемет. Он подкатился под заборчик, который должен был спасти даже от пулеметных пуль – и увидел, что его напарник лежит между машинами и не двигается.
Черт…
У него было несколько сигнальных дымовых шашек, зеленых и красных – на случай, если придется подавать сигнал «я свой», обозначать зону высадки или что-то в этом роде. Он стал доставать и бросать их на тротуар одну за другой, потом пополз – он знал, что пулеметчик запомнил то место, где он находился, и сейчас ждет, держа его на прицеле. И только проползя метров двадцать – он с низкого старта пересек тротуар и бросился под прикрытие стоящих у тротуара машин, опережая летящие за ним пули.
Боб был ранен и ранен серьезно – но он был жив, и Джиму удалось затащить его за машину. Первым делом он осмотрел его и убедился, что бронежилет сработал как надо, остановив часть направленных в него пуль – и тем не менее он получил три ранения. Причем рука… кажется, пуля задела кость.
– Сейчас, сейчас… парень. У вас в Техасе все такие здоровые?
– Я не из Техаса…
– А откуда ты?
– Я… из Калифорнии, парень.
– Черт, и какого хрена ты променял пляжи и девочек на это дерьмо.
– А сам не знаю…
– Сейчас будет больно, готов?
– Готов, черт…
Джим как мог стабилизировал состояние своего напарника, по крайней мере, остановил кровотечение. Потом огляделся по сторонам – на их улице уже не стреляли, впереди что-то горело, а стрельба была… кажется, уже у отеля «Рашид». Потом достал из кобуры Боба пистолет, сунул его ему в здоровую руку.
– Справишься один?! Я быстро.
– Какого… хрена. Мы и так сделали все, что могли.
– Ни хрена. Я хочу как следует уработать этих ублюдков за все, что они сделали…
– Идиот…
Боб пододвинул ему свой автомат – это был «АКМ», два скрепленных капплерами магазина и установленный под стволом нелегальный гранатомет М203 [66] .
– Держи…
– Да куда…
– Держи – держи. Здесь бронебойные патроны. Любого ублюдка в бронежилете свалят.
Джим перезарядил гранатомет – из «РПГ-7» он последний раз стрелял в Афганистане пару лет назад, оружие было грубым, примитивным, но чертовски эффективным, как и все русское оружие. «АКМ» он все-таки взял, взамен оставил Бобу свою М4 – для раненого М4 подходит куда лучше, в экстремальной ситуации из этого карабина можно стрелять с одной руки. Пригибаясь, бросился вдоль ряда машин по направлению к перекрестку, удивляясь, почему в него не стреляет ни снайпер, ни пулеметчик.