Девушка молча кивнула, потом снова стала смотреть в пламя костра. Не отпускает, крепко же ее пометило, как бы умом не повредилась. Из экстренных запасов я достал фляжку коньяка. Сам я больше «белую» уважаю, привычней как-то, но все равно считаю армянский коньяк одним из лучших в мире. Этот был экспортный — «Двин». Ношу его с собой уже месяцев пять, как залил из небольшой бутыли, что прислал мне один знакомый из Кемерова. Глоток-другой, и вот уже согрелся. Щедро отмерив пятьдесят грамм в личную кружку, силой влил девушке в рот. Закашлялась, заругалась, на щеках появился румянец. Помогло вроде. Прокашлявшись, она закивала головой: поняла, мол, все. Я продолжил инструктаж.
— Я буду страховать тебя на поверхности. Если что не так пойдет — просто падай на землю и не шевелись, пока стрельба не утихнет. У того, кто войдет, спроси имя и звание, только потом пропусти. Если промолчит — стреляй, не думая. Ну, я пошел. Если все пройдет, как положено, больше не увидимся. Прощай.
Она снова спросила, как меня зовут, но я уже не слушал, махнул рукой и поднялся на поверхность.
Схема была мне ясна: в ста метрах западнее выхода была небольшая роща довольно старых деревьев. На месте командира группы я бы положил туда снайпера, осмотрелся и, оцепив люк по периметру, послал внутрь пару бойцов. На всякий случай я проверил рощу: за снайпером нужен догляд. Если что — грохну его, а потом повоюем с остальными. Шансов немного, но кто живет вечно?..
…Примерно через полчаса они появились: восемь человек, вооружены как положено, этого у местной самодеятельности не отнять, и кое-что они делали по правилам. В группе был пулеметчик, снайпер, и у каждого бойца по одноразовой «Мухе» [59] в укладке за спиной. Уважаю, молодцы ребята. При таком раскладе мне почти нечего ловить. Разместились, как я и ожидал: снайпер с СВД вообще залег почти рядом со мной, схему я угадал очень точно. Пулеметчик выбрал, на мой взгляд, спорную позицию на холмике, чуть восточнее, охватывая вход в подземелье и подходы к нему по широкому сектору. Двое спустились под землю, остальные заняли позиции снаружи. Прошло минут пять, потом еще десять. Вот люк открылся и вынесли раненого, потом вышла Марина. Вопреки моим ожиданиям, девушку не связали, только отобрали у нее чемоданчик. Мы договорились, что если что-то пойдет не так, она упадет. Но ничего не происходило, стрелок рядом со мной повозился, переключая рацию, затем набросил чехол на прицел винтовки и не спеша поднялся с земли. Стрелок лежал всего метрах в трех впереди меня, поэтому я отчетливо видел, как он поспешил к своим, по привычке чуть пригибаясь. Мой ПДА пискнул, программа радиоперехвата зафиксировала краткий кодированный радиообмен группы с кем-то еще… Доложились, значит. Построившись в колонну по одному, держа носилки в середине строя, рейдеры уходили.
Вдруг Марина остановилась и, обернувшись, махнула рукой. Вот же, стерва, номер отколола!.. Но вопреки ожиданиям, никто не повалил ее на землю и даже не отреагировал на этот ее жест. Группа продолжала уходить. Видимо, старший поисковик решил не тратить время на поиски того, кто, скорее всего, и так ушел. Марина постояла еще пару секунд и, больше не оглядываясь, пошла следом за разведчиками в самом хвосте колонны. Надеюсь, что все у нее сложится удачно и она постарается забыть то, что ей пришлось испытать за эти два дня.
Я тоже поднялся. Пора было снова спускаться под землю. Мне предстояло выдержать еще около двух суток пути. Надеюсь, я встречу впереди много достойных противников. Они делают мою жизнь интересной…
Спуститься под землю было необходимо: район кишел группами рейдеров противоборствующих группировок. Во встречном бою у меня не было шансов даже помотать их как следует. Слишком незнакомая местность. Слишком мало воды и припасов у меня оставалось. Подземный ход же давал возможность скрытно и не оставляя следов добраться к тому неизвестному зданию, куда он вел.
В комнате, где я оставил Марину и раненого альфовца, трупы все так же лежали у стены, костер потух. Оставаться тут не было смысла, и я двинулся дальше, строго на северо-запад. Идти приходилось осторожнее, чем раньше. Сопуны не ставят ловушек, а с людоедов станется расставить в тоннеле растяжки или пару-тройку противопехотных мин. Иногда даже попадались лампы аварийного освещения, что помогало не терять направление в часто изгибающемся коридоре. Скорее всего, проектировщики избегали залегающих не глубоко от поверхности водных пластов, чтобы тоннель не размыло.
Спокойный и размеренный ритм ходьбы помогал осмыслить произошедшее. Марина не сможет дать особистам «Альфы» внятной информации ни обо мне, ни о том, как я выгляжу. Это неплохо для нас обоих: ее не станут долго держать в карантине, а я при следующей встрече с кем-нибудь из «Альфы» смогу до времени затруднить оценку моих способностей. Наверняка они захотят использовать меня «втемную», или попросят «вступить в ряды», так скажем. Нет, оба варианта не привлекают. Ну их покуда.
Тоннель несколько раз поворачивал, и один раз я вышел на развилку вроде той, что попалась мне перед лагерем каннибалов. Это означало, что где-то рядом есть выход на поверхность. Шел я уже добрых десять часов. Требовалось найти место посуше и просто поспать. События последних суток принесли не только массу положительных эмоций, но и некоторое ощущение усталости. Может, годы берут свое, может, это все «серые камни». В девяносто пятом году мне со сводной группой довелось точно так же шариться по канализации одного города. «Духи» понаставили в тоннелях целый ворох хитрых ловушек, и мне пришлось прикрывать саперное отделение, которое чистило тоннели от мин. Многие солдаты просто сходили с ума, начинали орать, один даже стрелять хотел. Повязал я его и вытащил наверх — потом еле ребят удержал: хотели этому истерику табло начистить. Сами посудите: мины кругом, а этот идиот мало того что дергается, так еще и палить вздумал. И это при такой пакости, как «пятерка» — стандартная стальная пуля калибра 5,45, да в ограниченном пространстве бетонного короба! Даже добровольцы, что вызвались из состава взвода со мной под землю лезть, в тоску впадали. Тоннели вытягивали из них тепло, саму жизнь. Взгляд у людей тускнел, появлялось безразличие ко всему и вялость в движениях, а следом подступала и смерть: рассеянное внимание делало бойцов легкой добычей «духовских» ловушек. Спасти удавалось не всех: двоих успел выдернуть, а один, вроде смышленый и опытный боец, замешкался и нарвался на растяжку. Осколками и ударной волной парня изуродовало так, что для опознания не осталось ничего пригодного, кроме правой руки. Лично я никогда подобного дискомфорта не испытываю. Другое дело, что бетон — штука безжизненная и тянет соки из любого человека. Невольно вспомнился момент из недавнего времени, вдруг жутко захотелось холодного пива:
— …Ну, ты и учудил, Антоха! — вопил мой напарник. — Ты хоть знаешь, что в этой твоей Зоне отчуждения все светится?! Это значит «прощай, наследство», да и вообще пропадешь ты там. Не… не пойму тебя…
…Мы сидели на перилах ограды в скверике за бывшим кинотеатром, превращенным в ночной клуб. Перила эти, с облупившейся багрово-красной краской, отполированные сотнями задниц вот таких же любителей выпить пивка в тени цветущей акации, сохранились тут еще с советских времен. Напарник мой был на добрый десяток лет моложе меня, его эти приступы ностальгии еще не накрыли, вот и сейчас он скакал вокруг меня, размахивая руками, словно желая взлететь. Он продолжал вещать о каких-то безумных коммерческих прожектах, в суть которых я не вслушивался.