— Он тебе не верит. Говорит, что и тому русскому не поверил. Требует точно отвести его на место, тогда он про нас никому не расскажет.
— Передай, что это можно устроить — Я сделал озабоченное лицо и показал рукой на багажник джипа — Скажи, что вместе туда и пойдём, если он сомневается. Только скажи, что кое-что из оружия мы возьмём, но газ нам не нужен, пусть покажет какие гранаты с газом, а какие нормальные. Только предупреди: если вздумает шутить — привяжу его к дереву, а сам в костюме буду одну за другой в его сторону выстреливать.
Как ни странно, условие поляка не напрягло: золото уже считай что в кармане, мёртвому же деньги не нужны. Но думаю, что он держал в запасе какой — т козырь, на случай если мы его захотим убрать уже возле сундуков с сокровищами белого адмирала… что хотел выкинуть иностранец я так и не узнал, потому как он не колеблясь показал на пропущенный нами цинк серого цвета с трафаретным чёрного колера маркером "VX12С". Это было неожиданно просто, а мы в полумраке салона не обратили на него внимания. Ящик выглядел странно и на обычные "цинки" с патронами не был похож. Открывался он как обычный чемоданчик, выстрелы лежали утопленными в пористый прорезиненный материал вроде резины или латекса. Только колпачки того же что и ящик серого цвета, тускло сверкнули на солнце. Вынимать их я не стал, мало ли что и аккуратно закрыл "цинк". Кивнув Варенухе на пленника сказал:
— Переведи ему Семёныч, что я сейчас скажу, только старайся точно сказать, лады?
— Дак это как сумею — Водила недобро глянул на иностранца — Уж больно оно мне противно, можно я ему шею сверну, а?
— А это будет зависеть только от него — Это я сказал пристально глядя пленному в глаза — Если не врёт и гранаты газовые, значит его дружки в лагере передохнут и мы его поведём к золоту. Если нет, то ты Семёныч его и удушишь вот прямо тут. И пофигу тогда, что нас из миномёта или ещё чего накроют, ему тоже не жить. Так ему и переведи.
Варенуха совсем было открыл рот, но иностранец ан сносном русском сказал, чуть коверкая слова, но это даже было удобней:
— Нет необходимошчсть убивать, я не обманываю. Это есть газовы гранаты, я не вру, пан офицер.
— Я же говорил, что есть на свете универсальный язык — Отодвинув в сторону оторопевшего Варенуху, я присел напротив иностранца и подмигнул — Сиди тихо, пока мы не закончим дела, с тобой останется мой ординарец. Проверим твои слова и вернёмся, а там и до золота очередь дойдёт. Понял меня?
— Так есть, пан офицер! — Поляк как-то внутренне подобрался, в глазах больше не было тревоги — Но….
Встав, я взял кляп с капота машины и снова втолкнул его в рот поляку, одновременно обращаясь к артельщикам:
— Потом поговорим, дела не ждут. Виталий Семёныч, ты останешься с пленным, если через полтора часа не вернёмся, облей эту гниду бензином и подожги. Потом жди ещё час и если снова не появимся — уходи на восток. Вдоль дорог не ходи, старайся лесами, так надёжней. Михась, мы с тобой идём к базе, бери балахоны и пару гранатомётов на шею. Я оставшиеся два возьму и ящик с газом. Пошли, пошли, бегом!..
…Оставив водилу присматривать за пленным, мы с приятелем нагруженные словно пара вьючных мулов ринулись к опушке леса, где я загодя наметил место для обстрела. Сложностей было две: подобраться к аутпосту на гарантированно убойное расстояние было невозможно и из такого гранатомёта как этот, ни я ни мишка никогда не стреляли. Но ничего лучше на данный момент не придумывалось, всё что мы делали с первого и по сей день нашей одиссеи, на две трети была авантюра и на одну треть — везение. Мгновения не проходило, чтобы в голову не лезли мысли о том, что может пойти не так: гранаты могут оказаться фуфлом, одна из них даст течь и мы с Михасём просто врежем дуба. Да много ещё чего может быть. Но если рассуждать то вполне спокойно можно было остаться там, на поле рядом с Ильинским и ждать пока не придут те, кто уже рискнул и им выпал фарт — целая страна почти на блюдечке. Нет больше у нас права на сомнения и варианты, все сроки для гаданий типа "а что если", уже вышли и нужно действовать. Чем наглей тем удачливей всё сложится, а если нет… смерть храбреца бывает один раз, смертей труса — что воды в море. Всё это я крутил в голове пока мы свалив барахло на траву, лихорадочно но внимательно надевали балахоны на себя. Ремни и застёжки были из кевлара и пластика, а сама ткань очень прочной, в таком костюме можно было воевать и не особо бояться мелких осколков на излёте и даже открытого огня. Зрение сузилось до двух каплевидных окуляров противогаза, стало трудно дышать и все звуки вокруг приглушились но через специальные мембраны, можно было сносно друг друга слышать. Говорю же — удобная штука, хотя всё в мире относительно.
Решено было, что стрелять буду я один, а приятель станет заряжать гранатомёты, так будет даже быстрее. Вчера выяснилось, что из всей артели с подствольником принципиально знаком только я. Остальные слышать слышали, но опыта обращения даже с советским аналогом ни у кого не оказалось. Но это было самое простое: я откинул стойку прицела вверх и вскинув сверился со шкалой расстояний — максимум четыреста метров, а лагерь где-то в трёхстах. Сдвинул собачку предохранителя слева над цевьём и с силой отвёл гофрированную его часть вперёд, потом протянул руку в сторону и Мишка вложил в неё гранату. Зарядив оружие, обернулся к одетому в точно такой же комбез приятелю. Тот кивнул в знак того, что последовательность запомнил и так мы снарядили один за другим, все оставшиеся стволы. Внимательно приглядевшись к деревьям я понял сто ветер сейчас слабый и газ будет сносить влево. Осторожно, стараясь держать оружие ровнее, я вывел прицел на триста пятьдесят метров и нажал на спуск.
— Боп!
В плечо отдало непривычно сильно, видимо в газовых гранатах был сильный вышибной заряд. Не останавливаясь и не смотря на результат, я взял следующий ствол, бросив пустой на траву под ноги.
— Боп!
На этот раз я всё же глянул на лагерь и увидел, как мечутся в периметре слабо различимые фигурки людей. Не останавливаясь больше, я снова взял заряженный гранатомёт и больше уже не смотрел. Сверяя только прицел, чтобы гранаты ложились веером, накрывая как можно большую площадь. Так продолжалось пока Мишка не дёрнул меня за плечо, показывая на пустой ящик. Руки опустились сами, ствол с глухим теньканьем брякнулся под ноги рядом с остальными. Не снимая костюмов, мы стояли разглядывая сквозь густую листву результат работы. Издали картина получалась даже скучной: внешне ничего не изменилось, ни тебе пожаров, ни дыма — газ оказался совершенно бесцветным. Неправильным казалось только то, что ворота аутпоста наполовину были отворены и с той стороны в них врезался ещё один джип. Видимо кто-то пытался выбраться из западни, но не успел. Простояв так в общей сложности ещё с полчаса. Мы не снимая костюмов двинулись в обратный путь. Было странно идти по лесу, словно бы отгородившись от него чем-то вроде скафандра. Время шло к полудню и становилось довольно жарко, пот стал заливать глаза и дыхание сбилось. Когда мы вышли на дорогу где остался Варенуха с пленным, противогазы уже удалось снять, так вот в робах, нагруженные оружием мы и вышли к траншее. Вокруг стояла тишина, прерываемая невнятными глухими стонами. Обойдя машину, я увидел что пленник сидит с неестественно вывернутой шеей, а Варенуха сидит на краю ямы и держит в руках один из трофейных пистолетов вставив его ствол себе в рот. Картина была мне в общих чертах понятна: дождавшись пока мы ушли, водила не выдержал и свернул поляку шею. Но вот зачем он решил застрелиться, ещё предстояло выяснить. Не снимая костюма, я осторожно шаг за шагом приблизился к рыдающему пожилому мужику и сел рядом на край траншеи.