– Похоже, у нас это семейное! – не остался в долгу Игорь.

Дальнейший путь они проделали молча.

Глава двадцать первая
Лабиринт ужасов

Катерина родилась в этом городе, но она совершенно не помнила, чтобы где-то неподалеку располагался луна-парк. Наверное, родители её никогда туда не водили. Матвей же вообще не представлял, в какой части города они сейчас находятся, поэтому ей приходилось выступать в роли проводника. И это при том, что она сама не знала, куда надо идти.

Наконец, пройдя два квартала в указанном Игорем направлении, они уперлись в высокую ржавую ограду. По ту сторону забора высились такие заросли кустов и деревьев, что сквозь них невозможно было что-либо разглядеть. На кирпичных столбах ограды сидели каменные птицы с распростертыми крыльями.

– Это и есть парк? – морщась от боли, спросил Матвей. – Больше похоже на старое кладбище…

– Пойдем. – Катерина потянула его за собой. – Кажется, я вижу ворота.

У Матвея все еще болело плечо. Катерина хотела перевязать его, но он не позволил.

– Вот окажемся в безопасном месте, тогда… – сказал парень, зажимая рану рукой.

– Но тебе же больно!

– Не в первый раз, – усмехнулся он. – Вспомни, как в наш самый первый бой ты пырнула меня рапирой.

Катерина улыбнулась.

– Мы были совсем малявками! Не стоило тогда дяде Прохору давать нам настоящие боевые рапиры.

Вспомнив о годах своего детства, оба немного расслабились.

– Ты знаешь, что Прохор и Аглая неравнодушны друг к другу? – спросила Катерина.

– Только слепой этого не заметит.

– И как к этому относишься?

– Ну, – Матвей замялся, – они взрослые люди. К тому же Аглая мне нравится. Она добрая и смешная. Так почему бы и нет?

– Рада, что ты так думаешь. Мне твой отец тоже по душе, они с Аглаей хорошая пара. А еще я рада, что ты снова со мной, – тихо сказала Катерина.

– Я тоже, – кивнул Матвей. – Хотя кое-что из случившегося можно было бы и пропустить.

– Сильно болит?

– Ничего, потерплю, – отмахнулся он. – Ты знаешь, я собираюсь поступать в цирковое училище, так что это не первое и не последнее мое ранение!

– В цирковое? – обрадовалась Катерина. – А Прохор тебе позволит?

– Для этого мы сюда и приехали. Здесь есть подходящие учебные заведения. Отец сам здесь когда-то учился.

– Я бы тоже с удовольствием пошла учиться с тобой. Но, думаю, Аглая этого не одобрит.

– Почему?

– Потому что она сама сейчас сидит без дела. Она не раз говорила, что жалеет, что не получила другого образования, а то бы нашла другую, стабильную и хорошо оплачиваемую работу…

– Она жалеет, что стала цирковой артисткой?

– Нет, что ты! Она любит вспоминать свои годы в цирке. Но как-то я упомянула, что хочу учиться в цирковом, так она сразу же помрачнела. Не хочет, чтобы я повторила ее судьбу.

– Но у тебя цирк в крови! – возразил Матвей. – Твой отец был известным фокусником. Как и дед.

– Аглая это понимает, но все равно противится. Ну да ничего! Нужно еще школу закончить, а там посмотрим…

Они замолчали, и чуть погодя садовая дорожка привела их к огромным покосившимся воротам, на которых висела большая ржавая цепь с висячим замком. На высокой арке виднелись большие вычурные чугунные буквы «Лун…арк», довольно зловеще выглядевшие на фоне багровой луны.

Матвей потянул створку ворот на себя, цепь натянулась. Оказалось, что в образовавшийся проем вполне можно было протиснуться. Юноша пропустил Катерину вперед и сам пролез вслед за ней. Дальше они зашагали по старой разбитой бетонной дорожке, плиты которой местами полностью скрывались в густой траве.

Наверное, когда-то этот парк был любимым местом отдыха горожан. Сейчас же он представлял собой жутковатое зрелище. Красивые некогда каменные фонтаны потрескались и облупились и поросли высокой травой, редкие постройки местами обрушились и превратились в заросшие зеленью руины. Сквозь густую листву кустарников торчали покосившиеся гипсовые фигуры животных – медведей, львов, жирафов. Некоторые из них еще можно было распознать, другие же давно превратились в изогнутые ржавые каркасы, на которых кое-где сохранились куски гипса. Неподалеку на фоне темного неба виднелось огромное черное колесо обозрения, навсегда остановившееся много лет назад.

Вскоре Катерина и Матвей увидели невысокий павильон с вывеской «Лабиринт ужасов». На его стенах были нарисованы страшные морды каких-то чешуйчатых монстров, ухмыляющихся скелетов, вампиров в черных плащах и с устрашающими клыками. На двустворчатых дверях висел замок, но, вспомнив слова Игоря, они зашли за угол и увидели прислоненный к стене лист фанеры. За ним действительно шел узкий лаз, в который вполне можно было протиснуться. Теперь первым полез Матвей, а Катерина за ним.

Они оказались в настоящем лабиринте темных узких коридоров. Под ногами хрустело битое стекло и куски штукатурки. Повсюду царил полумрак. Если бы не дыры в крыше, здесь была бы кромешная тьма. Катерине пришлось вновь вытащить из рюкзака фонарь и включить его. Батарейки уже садились, поэтому свет был тусклый, мерцающий.

Матвей сел на ящик у стены и осмотрелся.

– Да уж! – хохотнул он. – Местечко полностью оправдывает свое название.

На облупившихся стенах еще виднелась старая роспись с могильными крестами, изображениями туманных болот и замков с привидениями. Кое-где из пола торчали куски арматуры. Наверное, когда-то здесь стояли чучела разных монстров. С потолка свисали клочья паутины.

Катерина подошла к парню и завернула рукав футболки. Вроде ничего страшного: большой фиолетовый синяк, слегка кровоточащая ссадина. Но на ране виднелась пыль и мелкие кусочки битого стекла.

– Нужно обязательно промыть! – испугалась девочка. – У тебя заражение будет!

– Не надо! – запротестовал Матвей. – И так заживет!

– А вот и нет!

– А вот и да!

– Будешь со мной спорить, врежу тебе фонариком!

– Ладно! – тут же сдался Матвей. – Промыть так промыть!

Он сунул руку в сумку с рапирами и извлек оттуда небольшую пластиковую бутылку.

– Держи!

– Хочешь, чтобы я промыла тебе рану минералкой?

– А у тебя есть что-то получше?

Катерина не нашлась что ответить. Она достала из кармана джинсов большой носовой платок, смочила его и приложила к ссадине. Матвей заскулил от боли.

– Терпи! – Катерина принялась очищать рану, не обращая внимания на его протесты и вопли.