Следующая вражеская атака началась через час. Вновь появились офицеры, и вновь на нас двинулись сотни три оборванцев. В этот раз ждать их подхода не стали, влупили по врагам из всех стволов, как только их обнаружили, а наши снайперы, поднявшиеся к корректировщику на третий этаж, принялись за отстрел офицеров.
Хлоп! — первым бой начал Туман, лучший наш стрелок. Я выцеливал немолодого южанина в униформе, который привлёк моё внимание тем, что был в каске и бронежилете, но увидел, как выпущенная из СВД пуля снайпера попала ему в голову. Каска офицера забавно подпрыгнула, а он, нелепо и в каком-то недоумении раскинув руки, рухнул в неглубокую миномётную воронку. «Видно, не судьба мне сегодня вражеского командира завалить», — мелькнула в голове мысль, и я переключился на другие цели.
Одновременно заработали наши пулемёты — два ПКМ, один «Печенег» и один РПК. Подключились и автоматчики. Первую волну наступающих врагов мы выкосили подчистую и времени на это потратили совсем немного, но следом появилась вторая. Южане мчались только вперёд, и вот несколько десятков этих оборванцев оказались в непростреливаемой зоне и смогли подобраться к нашему дому вплотную.
— Гранаты! — раздался сверху чей-то крик, и в районе подъезда, где находился Як, бахнуло несколько взрывов. Пара осколков с визгом пронеслась над моей головой и, отколов мелкие кусочки кирпича, врубилась в стену.
Сменив рожок, я передёрнул затвор и метнулся к выходу. Думал, что Яка достали, и надеялся, что он ещё жив и его можно вытащить. Протиснулся в узкий проём и столкнулся с ним нос к носу. Мой напарник по тройке успел подняться по лестнице на один пролёт вверх и отсиделся за утлом. Впрочем, это я узнал только потом, после боя, а в тот момент мы заняли оборону и встретили ломанувшихся в дом южан огнём из двух автоматов. Высадив по рожку и свалив семерых вражеских бойцов, не сговариваясь, как на учениях, метнули по одной гранате на улицу и отошли вглубь.
Гранаты кинули не только мы, но и те из наших бойцов, кто на втором этаже сидел. Взрывы прогремели практически одновременно. Вновь ударили наши пулемёты, и противник залёг. Очередная вражеская атака захлебнулась, но всё ещё не была отбита полностью, и мы продолжали расстреливать уже почти не сопротивлявшихся воинов Халифата. Наши пули кромсали вражеские тела, а град свинца в который уже за сегодня раз превозмог волю человека, и уцелевшие оборвыши, среди которых не оставалось ни одного офицера, вновь откатились назад.
Третья атака началась уже в сумерках и была, по моему мнению, жестом отчаяния. Видимо, не только у нас в штабах идиоты водятся, но и с той стороны их хватает. На нас рванулись все те, кто уцелел днём, а позади них постреливали пулемёты. Причём стреляли не в нас, а в тех, кто пытался повернуть назад. Несколько сот человек во главе с каким-то седым человеком в белом халате и такого же цвета чалме проломились через остатки кустов и помчались на нас. Благообразный старец выкрикивал непонятную нам галиматью на своём тарабарском наречии, а рядовые солдаты, как стадо баранов, следовали за ним. С их губ срывались яростные крики, и их рёв мы услышали раньше, чем увидели на мушке прицела.
И снова слышу голос командира группы:
— Передового дебила, того, что в хламиде белой, взять живьём! Начальству сдадим этого долбоклюва!
И снова в ярости застучали пулемёты, и снова снайперы выбивают самых активных вражеских бойцов, а автоматчики добивают тех одиночек, которые всё же смогли прорваться к дому. Наверное, их целью было проникнуть внутрь здания и сцепиться с нами в рукопашной. Южане умирали один за другим, наш огонь выкашивал их рядами, но они не отступали. Снова сработал Туман, прострелил старцу, ведущему солдат в атаку, колено, и, когда он упал, остальные таки повернули обратно. Так был окончен этот бой, а спустя несколько минут от вражеских позиций послышался дробный перестук ДШК. Как выяснилось позже, против нас воевали штрафные роты халифатской армии, люди, которым южане до конца не доверяли, или солдаты, преступившие закон.
В полной темноте, опустившейся на город, мы бродили среди трупов и собирали боезапас, которого было совсем немного, а ближе к полуночи стянулись в здание. В подвале, где у нас горел костерок, что-то неразборчиво лопотал пленённый нами старик, а возле самого входа на двух плащ-палатках лежали тела трёх наших парней — первые потери группы в этой кампании. Наша дружная компания лишилась Пепла, Лесного и Мига, хороших воинов и верных товарищей, а всего по батальону потери перевалили за три десятка. Всего один день боёв прошёл, а десятой части батальона уже нет.
Перед самым рассветом нам на смену пришли горцы, три десятка бородатых мужиков лет около тридцати. В самом начале обороны посменное дежурство ещё практиковалось, и мы, забрав пленного и своих погибших, направились в тыл. Первый пробный приступ мы выдержали и противника, идущего на город с четырёх направлений, удержали.
На пересечение улиц Хуранова и Лермонтова, где была временная база нашего батальона, добрались уже к рассвету. Все парни отправились отдыхать, а я на себе потащил пленного старикашку в белых одеждах и с перебинтованной ногой к комбату. Наш штаб находился рядом, в одном из подвалов, и, передав пленного Ерёменко, я собирался упасть на ближайшее пригодное для сна место и давануть на массу минут эдак триста. Но человек предполагает, а Бог располагает. При комбате не оказалось свободных бойцов, и мне пришлось искать переводчика для допроса «языка». Пока нашёл его метрах в трехстах от нашего расположения да пока довёл до штаба, сон как-то сам собой улетучился.
Допрос начали сразу же, отпустить меня забыли, а сам я уходить не стал. Было любопытно, что расскажет пленник, и, стараясь не отсвечивать, я тихонько присел в уголке и стал вслушиваться в разговор иранца и нашего комбата. На моё удивление, весь фанатизм пленника куда-то испарился и он вполне охотно отвечал на все вопросы, которые ему через переводчика задавал Ерёменко.
— Имя, фамилия, звание, должность? — Комбат сидел напротив южанина и сверлил его глазами.
— Духовный руководитель Второго штрафного батальона прорыва Али Джафар Афками.
— Какие силы сосредоточены для штурма города?
— Точно он не знает, но слышал, что больше пятнадцати тысяч солдат из «Басиджа» и почти вся артиллерия Третьей северной группы войск.
— Что такое «Басидж»?
— Это народное ополчение.
— Какие ещё силы есть в армии Новоисламского Халифата?
— Кроме «Басиджа», который сейчас составляет основу всех вооруженных сил, есть ещё «Коде», войска специального назначения, направляющиеся к Нальчику, и дивизия «Дух Аллаха», которая охраняет покой и жизнь Возрождённого Пророка.
— Кто командует войсками, штурмующими город?
— Генерал Мохаммед Палави, главнокомандующий всеми силами «Басиджа». Он не ладит с другими генералами, в частности с Хусейном Резаи, командующим «Кодсом», который подойдёт к городу через неделю, и Мурадом Джафари, комдивом «Духа Аллаха». Каждый генерал хочет стать самым главным, и именно поэтому Палави не стал ждать подхода подкреплений, а сам попробовал взять город.