– Боюсь, это не поможет, – еле слышно пробормотал барон Юган. Потом поднял взгляд на принца и отшатнулся!
– Пос-с-смотрим…
Поднявшись с земли и неторопливо отряхнув сутану от пыли и грязи, монах вопросительно уставился на принца:
– Я вас слушаю.
Неддар почувствовал, что вот-вот лопнет от бешенства: этот жалкий человечишко, доставленный во двор особняка Олдарров пинками, имел наглость смотреть на него, будущего короля Вейнара, свысока! И открывать рот без его высочайшего разрешения!!!
Видимо, выражение лица наследника престола было очень красноречивым, так как один из хейсаров, стоявших позади монаха, тут же вбил кулак в бок говоруна. О-о-очень добросовестно.
Хрустнуло. Монах схватился за ушибленное место и согнулся в три погибели.
– Здесь говорят только по моему разрешению! – прошипел принц. И едва заметно кивнул воину.
Тот вцепился в подбородок брата во Свете и заставил его поднять голову.
– Назови свое имя и сан!
– Брат Огийон, – прохрипел монах. – Глас Вседержителя…
Принц кивнул еще раз, и хейсар повторил удар. Только в другой бок. А потом склонился над упавшим мужчиной и схватил его за ухо:
– Глас Вседержителя, ваше высочество!
– Глас Вседержителя, ваше высочество, – кое-как справившись с болью, послушно повторил монах.
Пальцы воина медленно потянули ухо вверх, и брат во Свете был вынужден встать на ноги.
– Скажи мне, брат Огийон, сколько тебе нужно времени, чтобы вассалы барона Югана уверовали в необходимость защищать законную власть от мятежников с оружием в руках?
Монах склонил голову к плечу и… улыбнулся:
– Ваше высочество! Я не смогу этого сделать. Даже если захочу! Ибо Вера во Вседержителя – суть становой хребет самой Жизни: те, кто уверовал, знают, что праведная жизнь – это залог счастливого Посмертия. А неправедная – мучения в Бездне Небытия! Поэтому…
– А если ты очень-очень захочешь? – жестом заставив монаха замолчать, с угрозой в голосе поинтересовался Неддар.
– Ваше высочество, я обычный человек. Поэтому вряд ли выдержу ту боль, которую могут мне причинить ваши палачи. Однако все, что я буду кричать под пытками, будет просто словами, так как не будет нести в себе и частички моей Души. Моя паства это обязательно почувствует и… укрепится в своей Вере. Ибо решит, что вы – слуга Двуликого…
– Он что, юродивый? – шепотом поинтересовался Вага.
– Нет, хуже! – угрюмо буркнул Латирдан. Потом кивнул воину, дождался хруста позвонков и добавил: – М-да… С ними надо что-то делать. И чем скорее – тем лучше…
Оглядев баронессу с ног до головы, портной задумчиво огладил окладистую бороду и с легкой издевкой поинтересовался:
– Что именно вам нужно, ваша светлость [86] ? Платья бывают свадебными, бальными, вечерними, повседневными, дорожными. Кроме того, дамы высшего света заказывают у меня охотничьи костюмы, наряды для конных прогулок и поездок на воды, корсеты, кринолины, сеточки для волос и даже прорезные нижние рубашки. Если вы, конечно, знаете, что это такое…
Леди Мэйнария знала. Так как густо покраснела и опустила взгляд.
Портной презрительно поджал губу и фыркнул.
Сообразив, за кого он ее принимает, я перетек к нему вплотную, склонился к его уху и тихонечко спросил:
– Жить хочешь?
Бородач побледнел, несколько раз утвердительно кивнул… и метнулся к здоровенному шкафу, занимающему чуть ли не половину торгового зала:
– Выбирайте, ваша светлость: тут платья на любой вкус!
На лице баронессы промелькнуло странное выражение. То ли обида, то ли разочарование вперемешку с чем-то вроде грусти.
Причины его появления я не понял. А в глазах портного вдруг появилось удивление и… искреннее сочувствие!
– Прошу прощения, ваша светлость… – сложившись чуть ли не пополам, виновато выдохнул он.
Леди Мэйнария горько улыбнулась, кивнула – мол, извинения приняты – и поправила:
– Только не «светлость», а «милость»…
Потом подумала и определилась:
– Костюм для конных прогулок… под мужское седло. Пару нижних рубашек. Сменную пару брюк. Сапожки. Две пары чулок. Плащ с капюшоном. Арнотт [87] … – неуверенный взгляд на меня – со всем, что в нем должно быть…
Портной опять понял больше, чем я. И быстро-быстро закивал:
– Сию минуту, ваша милость!
Минута вылилась в час, если не во все два. Портной метался по торговому залу, громыхал крышками сундуков, вываливал на стол какие-то разноцветные тряпки и тут же убирал их обратно, что-то недовольно бурча себе под нос. Леди Мэйнария не вылезала из-за ширмы, примеряя одну вещь за другой, изредка подзывая к себе хозяина лавки и что-то вполголоса с ним обсуждая.
А я смотрел в окно и… вспоминал.
Отложив в сторону третью шкурку, Кривой Раздан усмехнулся и… потрепал меня по голове:
– Достаточно.
Я вывернулся из-под его руки и непонимающе нахмурился:
– Не понял?
Пропустив мимо ушей мой вопрос, скорняк встал из-за стола и, припадая на левую ногу, проковылял в угол.
Зазвенела связка ключей, потом что-то звонко щелкнуло, и крышка сундука, который я ни разу не видел открытым, медленно поднялась вверх.
– Выбирай!
Я застыл. Потом покосился на шкурки, все еще валяющиеся на столе, и… отрицательно помотал головой:
– Рано. Я должен тебе еще две…
– Не должен, – усмехнулся Раздан, вытащил из сундука несколько пар варежек и бросил их на стол: – Выбирай.
Я подергал себя за мочку уха, представил, как обрадуется Эллария, и… убрал руки за спину:
– Уговор есть уговор. Я пока не расплатился…
Скорняк посерьезнел, подошел к столу, оперся на него обеими руками и, не мигая, уставился мне в глаза:
– Ты – человек слова. Принесешь оставшиеся, когда добудешь.
Я вспыхнул – ко мне обращались, как ко взрослому мужчине! Значит, уважали!!!
Подумав, я расправил плечи, заложил большие пальцы за пояс – так, как это делал граф Тьюварр – и солидно кивнул: