– Алексей, я сейчас! – раздался голос Воронцова.
Бородач вздрогнул, забулькал кровью и рухнул на пол. Молодой человек, с трудом отдышавшись, поднялся и увидел Сашу с испуганными, ошалевшими глазами и окровавленной шпагой в руке. Сзади маячили Семен с Хенну.
– Что случилось?! – Голос юноши дрожал, вероятно, ему еще не доводилось убивать людей, тем более вот так – в спину.
– Погоди! – прохрипел Алексей.
Он увидел испуганно уползающего в сторону кухни некроманта и, стараясь не обращать внимания на головокружение, кинулся за ним. Но догнать не успел. Раздалась громкая ругань, и в трактир ввалились люди, вооруженные ножами и топорами, сгрудились у двери, злобно сверкая глазами и нерешительно оглядываясь.
Молодой человек попятился к стойке, потянув за собой Сашу, за ними отступил Семен. Лишь Хенну, подхватив тяжелый табурет за ножку, вызывающе смотрел на вошедших. В наступившей тишине слышались причитания и поскуливания спрятавшегося за стойкой трактирщика. Оглядывая агрессивно настроенную толпу, Алексей отчетливо понял, что из всей их компании с оружием был только юный Воронцов. Да и то, его шпага, по сравнению с топором, выглядела зубочисткой.
– Гля, братцы! Они Сивого, как порося, зарезали! – заорал выскочивший вперед мужик с топором, увидев лежащего в луже крови главаря. – Бей стервов!
Толпа, матерясь, сорвалась с места. Брошенный Хенну табурет сшиб крикуна на пол, заставив остальных отшатнуться.
– Вот, попали, как кур во щи! – охнул Семен, подхватывая со стойки бутылку и отправляя ее вслед за табуретом. Врезавшись в голову одного из бандитов, импровизированный снаряд взорвался дождем осколков, наполнив воздух сивушным духом. Алексей последовал примеру Семена, но его бросок оказался неудачным – тяжелая бутылка вывернулась из руки и, не долетев до нападавших, разбилась в центре зала. Трактирщик за стойкой взвыл.
Опешившие было бандиты пришли в себя и кинулись вперед, стараясь сократить расстояние. Хенну закрутил в руках еще один табурет, но остановить озверевшую от потери своих товарищей толпу не смог. Часть бандитов, расшвыривая преграждающие дорогу столы, прорвалась к стойке.
Воздух наполнился грохотом переворачиваемой мебели, звоном посуды, матерной руганью и криками боли. Прямо перед собой Алексей увидел оскаленное лицо бородатого мужика, сверкнуло лезвие, от которого чудом удалось увернуться. Топор с хрустом врезался в стойку, и нападавший отвлекся, пытаясь освободить лезвие. Шарахнувшийся в сторону молодой человек подхватил табурет – он оказался неожиданно тяжелым и норовил вывернуться из руки. Замешкавшись, Алексей так и не успел его поднять, а ткнул нападавшего ножками в живот – бандит хекнул, согнулся и выронил топор. Получив еще один удар по затылку, рухнул на пол. Выставив перед собой табурет, молодой человек сбил с ног другого бандита. Прижался спиной к стойке и ошалело огляделся. Краем глаза увидел, как Хенну, отшвырнув к себе за спину выскочившего вперед Сашу, крутит восьмерки отобранным у кого-то топором. Рядом с ним с двумя бутылками наготове застыл Семен, готовый встретить противника.
Откатившиеся к противоположной стене люди некроманта нерешительно переглядывались, подталкивая друг друга локтями. Первая азартная ярость прошла, и лезть на рожон уже не хотелось. Но Алексей понимал – стоит проявить слабость и попытаться сбежать, как бандиты разорвут их в клочья. Положение казалось безвыходным. Молодой человек, отчаявшись, решил уже попытаться прорваться к двери, вооружившись неизменным табуретом как тараном, но тут со двора раздалось ржание лошадей и голоса. Наемники насторожились, затем раздался крик: «Солдаты! Уходим!» – загремела мебель, и через мгновение в зале остались только Алексей с друзьями да три трупа на забрызганном кровью и засыпанном осколками стекла полу.
В проеме двери показался человек в офицерском мундире и высоких, забрызганных грязью сапогах. Он с удивлением оглядел разгромленное помещение, задержался на убитых бандитах и посмотрел на оставшихся виновников побоища. Под этим хмурым, пронзительным взглядом Алексей поежился и подумал, что будет очень сложно доказать свою невиновность. Но офицер, похоже, не собирался заниматься расследованием. Он подошел к Воронцову и, приложив руку к треуголке, сказал:
– Честь имею, Александр Романович!
Судя по тому, как смутился и попятился Саша, вошедшего он знал и ничего хорошего от этой встречи не ждал.
– Добрый вечер, Николай Михайлович, – пробормотал юноша.
– Добрый?! Ну, я бы так не сказал. – Офицер стряхнул с треуголки дождевую воду и вытер усы. – Мало того, что пришлось скакать под дождем и по грязи за вашим сиятельством, так, я смотрю, вы уже и в кабацкую драку ввязаться успели. Причем в весьма сомнительной компании.
Николай Михайлович, презрительно морщась, оглядел Алексея в одежде, заляпанной кровью и залитой дешевым вином. Семена и Хенну он вообще не удостоил внимания.
– Вы не правы! – вспылил Саша. – Алексей Дмитрич – очень достойный человек!
– Достойные люди, Александр Романович, не унижаются до кабацких драк с вонючими мужиками и не дерутся пошлыми табуретками, – кивнул офицер на оружие Алексея, которое он, тоже смутившись, попытался спрятать за спину. – Но мне недосуг разбираться с вашим так называемым приятелем. Меня послал за вами ваш дядюшка…
– Я не поеду никуда! – перебил юноша, упрямо сжав кулаки.
– Его сиятельство приказали привезти вас во что бы то ни стало. – Офицер многозначительно покосился на дверь, где застыли два рослых солдата в мундирах Преображенского полка. – Я, как человек военный, обязан приказ выполнить. Не думаю, что мне придется делать это силой. Вы достаточно разумны, не так ли? Тем более, Михаил Илларионович просил передать, что имеет к вам разговор чрезвычайной важности, который вас, несомненно, заинтересует.
Саша, покосившись на солдат, сник и взглянул на Алексея. В его глазах были такая тоска и обреченность, что молодой человек искренне ему посочувствовал, но вмешиваться в семейные разборки не собирался. Он сегодня и так наделал достаточно глупостей.
– Не грусти, Саша! – Возникло чувство светлой и щемящей грусти, какое бывает при расставании с хорошим другом. Расставании навсегда. – Твои подвиги и твоя слава еще впереди. У тебя своя дорога.
Воронцов вздохнул и, сказав: «Прощай, Алеша!» – вышел во двор.
Когда голоса солдат и стук копыт стихли, молодой человек буквально рухнул на стул, пожалуй, единственный в этом трактире. Ноги дрожали, руки – тоже, а голова болела и кружилась. В азарте драки этого не ощущалось. «Вот и решилась наша проблема с неожиданным попутчиком», – мелькнула мысль, и почему-то стало грустно и одиноко.
Семен осторожно поставил бутылки, которыми был вооружен, на стойку и, постучав по ней, крикнул:
– Вылезай, любезнейший, все кончилось! Сейчас мы тут приберемся. – Затем, повернувшись к Алексею, хмуро проворчал: – А ты, барин, в следующий раз, прежде чем кулаками махать, сперва головой подумай. Она тебе не только для шляпы дадена.