От резкого металлического запаха чужой крови мутило, и горло сжимала дикая звериная ярость. Алексей не желал больше сдерживать проснувшегося зверя, зарычал, вскинул голову и лязгнул удлинившимися клыками, заставив Семена шарахнуться от страха.
– Ты че, барин? Ты, давай, того… успокойся.
– Пор-р-рву твар-р-рей! – прорычал Алексей. – Догоню и пор-р-рву!
Судорога трансформации на мгновение скрутила тело, и молодой человек ощутил себя волком. Покрутился по двору, вынюхивая след. Почуял запах Хенну и понял – одноглазый мертв, завыл горестно и кинулся к дороге. «Догнать! Догнать! Отбить тело! Нельзя, чтобы Хенну достался некроманту!» – стучала в голове мысль. Запах одноглазого стал слабее, его перебивала терпкая горечь крови и запах лошадиного пота.
Серебристый, почти белый волк несся по залитой лунным светом улице, его сопровождал истеричный лай поселковых собак. «Шавки визгливые, – презрительно фыркнув, подумал Алексей, – весь поселок перебудят». Волк прибавил скорость, выскочил на большую дорогу и увидел впереди карету. Похоже, бандиты не слишком торопились, и расстояние до экипажа быстро сокращалось.
Через несколько мгновений волк уже бежал вровень с каретой. Лошади, почуяв зверя, захрапели и перешли в галоп. Кучер оглянулся, в его глазах мелькнуло удивление, он щелкнул кнутом, видимо, надеясь отогнать сумасшедшего волка. Алексей увернулся и с разбегу прыгнул на облучок, заскреб лапами, подтягиваясь, и вцепился в сапог кучера. Тот заорал и попытался сбросить волка, но Алексей только крепче сжал зубы. Хрустнула кость, крик кучера перешел в визг, и он пнул свободной ногой в морду зверя. Удар пришелся по чувствительному носу, боль стрельнула в голову, а из глаз покатились слезы. Алексей, рыча сквозь стиснутые зубы, рванул сапог и вместе с кучером рухнул на дорогу. Из кареты высунулся человек, грянул выстрел, и молодой человек почувствовал резкую боль в плече. В глазах потемнело, и он, расцепив зубы, покатился в кусты репейника у дороги. Грохнуло еще раз, заржали лошади, и Алексей потерял сознание.
Когда он пришел в себя и выполз из лопухов, кареты уже не было, а на дороге валялся кучер с простреленной головой. То ли стрелок промахнулся, то ли решил добить подельника, чтобы не выдал своих. Скорее всего, второе. Пробитое плечо горело огнем, а из разбитого носа падали на дорогу густые капли крови. Догонять карету в таком состоянии не имело смысла.
Алексей, взрыкивая от бессильной ярости, побрел обратно. В ушах шумело, а лапы дрожали и подкашивались. Волк, тяжело дыша, лег, подняв залитую кровью морду к светлеющему небу. Рана на плече начала затягиваться, но еще чувствовалась сильная слабость. Так он затемно до постоялого двора не доберется. Надо перекидываться.
Обернувшись человеком, Алексей почувствовал себя лучше и побежал к поселку. Остывшая за ночь земля холодила голые ступни, и свежий ветер приятно обдувал разгоряченное тело. Хоть еще не совсем рассвело, поселок уже начал просыпаться, и молодой человек старался держаться в тени заборов, чтобы не шокировать голым видом местных жителей. Легко перемахнул через забор постоялого двора и заметил Семена, крутившегося около запряженных лошадей.
Старый солдат увидел Алексея, всплеснул руками, и тревога на его лице сменилась облегчением.
– Куда ж тебя носило, оглашенный!? Я уж извелся весь.
– Не догнал, – буркнул молодой человек, решив не вдаваться в подробности.
– Вот и ладно. Хорошо, что не догнал, – проворчал Семен. – Ты ровно дите малое, барин. Да разве один волк супротив нескольких вооруженных душегубов сдюжит? Думать иногда головой-то надо! Она тебе не только для шапки дадена. Вон и штаны опять изорвал, почитай что новые.
– Плевать! – махнул рукой Алексей, забираясь в карету.
Мерный стук копыт и поскрипывание рессор за несколько дней путешествия надоели до тошноты. Правда, сейчас эти звуки несколько разнообразил барабанящий по крыше кареты дождь и недовольное фырканье мокрых лошадей. В такую погоду хорошо пить крепкий чай, уютно устроившись под теплым пледом, лениво болтая с друзьями на каком-нибудь глупом сетевом форуме или, на худой конец, просто спать. Но в карете даже выспаться было сложно – старый рассохшийся рыдван мотало из стороны в сторону, он угрожающе скрипел, грозя развалиться на очередной коварной колдобине, которыми изобиловали дороги российской провинции.
За время, проведенное в пути, Алексей успел возненавидеть не только эту старую развалину, но вообще все кареты. Наверное, лучше было бы путешествовать верхом! В лицо бьет свежий, насыщенный ароматами мокрой земли и листьев ветер, над головой проносятся облака, и дышится так легко и свободно! Дождь? Ну и что? Эка невидаль, не размок бы, не коврижка медовая, как говорит Семен. Но верховая езда теперь для него невозможна.
Вот и приходится скучать и размышлять. Алексей, наверное, за всю свою жизнь не думал столько, сколько в этом путешествии. Да и, если признаться честно, незачем ему было думать. Только здесь Алексей понял, что всю жизнь за него решали другие: родители, учителя, преподаватели. А он плыл себе по течению. Да и в восемнадцатом веке молодой человек оказался игрушкой в чужих руках. Правда, сейчас это стало раздражать. Им манипулирует граф, использовала Екатерина, хотя ей-то помощь была действительно нужна. Его пытался превратить в послушного зомби Самуил Роза. И еще этот странный лохматый тип! Если цели Сен-Жермена и Розы понятны, то что от него нужно парню-перевертышу, совершенно неясно.
Алексей долго размышлял над этим, и у него появились смутные подозрения. Молодой человек вспомнил, где видел черного волка – именно он вел стаю в Дикой Охоте. Значит, лохматый как-то связан с Одином. Скандинавские мифы Алексей знал неплохо и помнил, что с Одином бегали два волка, но они не были оборотнями. Смутные подозрения никак не хотели превращаться в знание. От непривычных размышлений заболела голова, и Алексей решил привычно понадеяться на «авось». Глядишь, все как-нибудь разъяснится само собой. До Санкт-Петербурга совсем немного осталось, Алексей планировал завтра к вечеру быть на месте. А там можно попытаться откровенно поговорить с графом.
– Барин, ты не спишь там? Слышь-ко, тут село большое и трактир вроде справный. Может, остановимся? А то вона как дорогу развезло, не ровен час до яма к ночи не поспеем, – раздался с облучка голос Семена.
Алексей отдернул занавеску и выглянул в окно: дождь кончился, но, видимо, ненадолго. Было сумрачно, а на небе громоздились тяжелые тучи. Подумав, что действительно неплохо бы размяться, поесть горячего и хорошенько выспаться, а уж потом, с утра пораньше, отправляться в дорогу, молодой человек вышел из кареты, мигом угодив в жидкую грязь. С руганью выбрался из лужи, потопал ногами, стряхивая налипшие комья глины, и пошел к трактиру.
Трактир располагался в большой избе-пятистенке, выделявшейся из окружающих построек светлыми, не успевшими потемнеть от времени бревнами, веселыми наличниками и дорогими стеклами в окнах. Видимо, дело было прибыльным, и хозяин не бедствовал. Похоже, именно он и выскочил на крыльцо, издалека приметив подъезжающую карету. Небольшой шустрый мужичок в белой рубахе с наборным пояском окликнул дворового парнишку, махнув рукой в сторону лошадей, и торопливо засеменил к Алексею.