— За что? — нагло спросил Альва.
— Ах так?! Все, я желаю уйти отсюда! Счастливо оставаться!
— Барышня, ну куда же вы так торопитесь! — засуетился ректор. — А у меня к вам есть одна небольшая просьба. Видите этот колодец? Загляните-ка в него.
— И что там? — с отвращением спросила я.
— А это вы нам расскажете сами.
Я пожала плечами, подошла к колодцу и положила руки на парапет. Перегнулась через край. Скорее ощутила, чем услышала, как за спиной бесшумно прошел Альва. На миг представилось, как он меня сейчас скинет внутрь. Так и не поняла, была ли это мысль, вызванная моей неприязнью к нему, или я случайно поймала его желание?
Мэтр Пласид встал слева от меня и закрыл глаза. Альва расположился по ту сторону колодца и уставился мне на лоб.
— Смотрите вниз, — велел он менторским тоном. — Запоминайте все, что увидите.
«Ах вот оно что!» — сообразила я, воспрянув духом.
Так меня не выгнали! Испытания продолжаются!
Смотреть на воду — это мы любим и умеем. Знакомое дело. В хариме часто так гадают. Только смотрят не в колодец, а в серебряную миску при полной луне. Можно увидеть суженого. Или демона. Или, что самое вероятное, — демона в образе суженого.
— Суженый-ряженый, — позвала я мурлыкающим голоском. — Приди ко мне ужинать!
И глупо захихикала, чтобы подразнить Альву. Но тот продолжал молча сверлить мне взглядом межбровье. Ну и бес с ним — я сосредоточилась и заглянула в глубину. Темнота дохнула в лицо промозглым холодом.
Далеко-далеко на черной воде играли красные блики.
Взгляд Альвы становился все тяжелее — словно груз к шее привязали. Вот-вот перевесит, утянет вниз...
Мне уже и камни казались красными, жгли руки морозом. С трудом оторвала взгляд от воды, покосилась на Альву — и у него глаза пылают колючим алым льдом...
Я зажмурилась.
— Вы не можете отвернуться?
Мэтр Пласид тут же вскинулся:
— Что такое? Помехи?
Я задумалась, пытаясь перевести свои ощущения в слова. Получалось не очень. Гадание — это такое дело, личное... Мало ли что я там увижу? И почему я должна показывать свои видения Альве — особенно после того, как получила от него в глаз невидимой перчаткой?
Но как отказаться? Ясно же, что Альва смотрит по его приказу!
— Ничего я там не вижу, — сообщила я мрачно, выпрямляясь. — Вода.
— Просто вода?
— Да. Самая обычная. Только красная.
— Вот как... Еще посмотреть не хотите?
— Нет. Мне неприятно.
«Потому что мешает Альва, — мысленно добавила я. — Причем мне кажется, что нарочно!»
По крайней мере, вслух я этого не сказала, так что это не повод обвинить меня в дурных манерах.
Я ожидала, что меня в очередной раз обольют презрением, но ректор почему-то не выглядел таким уж огорченным. Скорее, заинтригованным.
— Ну что, коллега, подведем итоги? — произнес он, глядя на Альву. — Тест на распознавание иллюзий провален. Дар ясновидения... не проявлен. Что у нас остается?
— Научная работа, — предложил Альва с явной издевкой.
— Ваша резолюция?
— Отказать в приеме, естественно.
— А я с вами не согласен, — мэтр Пласид одарил меня очередной улыбкой, которую я на этот раз сочла просто очаровательной.
— Вы серьезно, мэтр? — нахмурился Альва. — Вы что, в самом деле рассматриваете...
— Абсолютно. У нашей барышни — весьма неплохо развитая эмпатия, быстрая реакция, упорство, решительность, отменная интуиция...
— То же самое можно сказать о каждой второй встречной!
— Решение принято и обжалованию не подлежит. — Улыбка Пласида, совершенно не изменившись, вдруг превратилась в откровенную демонстрацию острых зубов.
Его собеседник промолчал. Каменное лицо на сей раз пришлось очень кстати.
— Ну а это всего лишь шелуха, — ректор кивнул в сторону моей замечательной прически в виде увитой бусами короны из накладных кос. — Мы ее быстро счистим...
— Ничего себе! Так ты принцесса!
Эриза уставилась на меня с таким детским восхищением, что я смущенно засмеялась.
— Ах, это ничего не значит. Как совершенно справедливо сказал Альва, таких принцесс десятки... В Академию меня приняли уж точно не поэтому.
— А почему тогда? Может, ректор увидел в тебе что-то необыкновенное? Какой-нибудь особенный дар... — Эриза па миг задумалась: — Например, дар видеть истинную сущность?
— Да не было никакого особенного дара, — с досадой сказала я. — Ни тогда, ни потом ничего не проявилось. Все, что я умею, — результат многолетней учебы, чтоб не сказать — зубрежки. Есть дети от природы одаренные, это верно. Вокруг у одних все начинает гореть или рушиться, другие начинают слышать голоса и видеть тайные тропы...
— Или видеть вещие сны, или поднимать из земли мертвецов...
— Ага. У меня ничего такого не было. Если проследить всю историю моего обучения — я только и делала, что переходила с факультета на факультет. Сперва боевая магия, потом целительство... Потом... Даже вспоминать не хочется, куда меня занесло... А что касается способности «видеть истинную суть»...
Я вспомнила, чем все закончилось, и ответила мрачно:
— У меня потом была возможность увидеть ее много-много раз. Но я, боюсь, просто закрывала на нее глаза...
«Вот потому-то, — добавила я мысленно, — я и здесь».
Деревня осталась далеко позади, но долина Луц, понемногу сужаясь, тянулась все дальше и дальше. Я видела серебристые пятна старинных оливковых рощ, белые стены разрушенных домов, луга... Долина явно могла прокормить тысячекратно большее количество народу, чем там когда-то обитало. Но мы не видели ни единого живого человека.
— А вот между теми двумя хребтами разве нельзя пройти? — спросила я, длинной травинкой указывая вниз.
— Можно. Там есть дорога. Правда, давно заброшенная. Она идет через пастбища прямо на север...
— Вот как! Что ты мне сразу не сказала? Почему мы не пошли сразу по ней, а лезли зачем-то в обход по этой тропе?
— Я нарочно не сказала, — призналась Эриза. — Это страшная дорога. Там водятся призраки.
Я расхохоталась.
— И это говорит многоопытный некромант!
— Скелетов я не боюсь! — с вызовом сказала Эриза. — Они тихие, послушные и делают то, что прикажешь. Но эти, которые там, — они меня не слушают. Они безмозглые и злые и кидаются на всех. И... мне кажется, они не понимают, что с ними случилось. — Она подумала и добавила тихо: — А может быть, они вообще не понимают, что умерли.