– Бежим отсюда, пока их тянет к темной материи, как кошек – к валерьянке! – Камилла оперлась на винтовку, встала. Завела руку за спину, поморщилась, потом показала мне ладонь: та была в крови.
– Сучка достала меня ножиком…
– Серьезная рана? – забеспокоился я. – Как себя чувствуешь?
– Да нормально, не заморачивайся, – Милка махнула окровавленной ладонью. – Жирок мне подрезала, а протолкнуть лезвие в кишки силенок не хватило. Не заморачивайся! – повторила она. – Нормально-нормально!
Я осторожно заглянул в зал, откуда раньше вели огонь «мумии».
Перевернутая мебель, искореженные приборы… и никого живого. Во – валяются на полу винтовки! Это кстати, потому что мой «костыль» разрядился.
– Что дальше, командир? – с улыбкой спросил я Милку.
– Нам нужен корабль, – ответила она, осматривая уцелевшее оборудование.
– Надо спасти ребят, – сказал я, по очереди поднимая и кладя обратно брошенные винтовки. В самых тяжелых, должно быть, осталось больше патронов, чем в остальных. О том, что я не смогу пилотировать корабль «мумий», Милка, наверное, не подумала.
– Спасти ребят? Да, – рассеяно ответила она, продолжая колдовать над оборудованием. – Можно попробовать…
– Пойдем-пойдем! – я сунул Милке в руки винтовку. – Черт их знает, сколько времени они еще собираются тупить.
– Да, все правильно, – она сгребла с одной из полок какие-то бумаги, расстегнула молнию комбеза и принялась запихивать их под одежду.
– Милка! – я схватил ее за горячую руку. – Брось! – закричал как на ребенка. – Уходим!
– Погоди! – она вяло отмахнулась; все это напоминало кошмарный сон, когда нужно было мчать во весь дух от приближающейся к тебе напасти, но ноги словно прирастали к земле, и тело становилось ватным, непослушным. Сейчас роль этого якоря играла Камилла, и хорошо же играла! – Что-то происходит. Чувствуешь? – она затравленно оглянулась. – Темная материя… Уже здесь…
Я полной грудью вдохнул воняющий гарью и канифолью воздух. Тоже огляделся. И ничего особенного… ну, кроме того, что мы завалили полдесятка «мумий» в сердце их поселения и до сих пор живы.
– Смотри! Вот! – Камилла указала в угол зала, но там ничего не было, кроме теней и пузатого прибора, похожего на кофейный аппарат. Сначала я подумал, что Милке досталось серьезней, чем она уверяет. Потом о том, что нож мог быть отравлен, – от «мумий» стоило ожидать всяких каверз.
– Ладно тебе… – начал я, но почти сразу осекся. Перед глазами сверкнуло, точно «кофейный аппарат» меня… сфотографировал. Стоило пару раз моргнуть, как вспышка полыхнула еще раз.
Плохо дело. Радиация!
Когда гамма-излучение попадает на сетчатку глаза, мозг визуализирует его в виде такого вот светопреставления. Если бы это случилось на корабле, я бы сказал, что у нас вырубилась электромагнитная защита. И что нужно срочно возвращаться на базу, пока корабль не поджарила первая же вспышка на ближайшей звезде.
– Со мной все в порядке! Сколько раз повторять! – рассердилась Камилла. – Темная материя рассеялась! Она постепенно проникает во все… и в нас тоже!
– И черт с ней! Нужно убираться отсюда! – я схватил ее за липкую ладонь. – Эта темная материя подарила нам шанс – отвлекла «мумий». Пошли, найдем ребят!
Хорошо бы еще раздобыть противорадиационные пилюли. Наверняка у «мумий» такие есть…
Я упал на пол. Вот просто так: взял и рухнул. Только что усиленно размышлял, а потом – раз! – и носом в пыль и щепки.
Перед моими глазами – черный вихрь, а кроме вихря – ничего. И вихрь – тоже ничто. То есть, его я скорее понимаю, чем ощущаю. Вихрь медленно и величественно выгибается, разворачиваясь ко мне воронкой.
А глаза-то закрыты. Лежу-то я на полу и ощущаю запах пыли.
МЫ ХРАНИМ! – звучит бесплотный голос.
Не радиация… Какое-то еще не открытое земными учеными излучение.
МЫ ХРАНИМ! – повторяет голос.
Темная материя хранит галактики от разрушения, – вспоминаю я (вспоминаю? наверное… ведь я изучал астрофизику в Академии). – Темная материя влияет на движение всех видимых объектов – от скоплений галактик до малых планетоидов, вроде Седны или Эриды.
Темная материя – не темная и не материя. И даже не энергия.
Информация.
Или слово.
Точнее – Слово. Слово, которое было в начале. Ну, все знают эту историю…
– «Мумии» владеют словом, – сказал мне недавно контрразведчик Крылатых. – А слово врага – словно удар ножом, но разит не плоть, а дух.
Совершенно верно, «мумии» владеют Словом, потому что владеют Эдемом. Они владеют… но использовать его не способны, иначе давно бы стали всесильными существами нашей Галактики. Но они учатся. Они ставят опыты, они пробуют, пока их конкуренты – Крылатые и «островитяне» – кусают локти и копят силы для штурма планеты обетованной.
Слово – это Эдем. Они, безусловно, взаимосвязаны.
Только чем обусловлена взаимосвязь?
Ага, вижу Эдем. Он совсем не похож на тот мир, фото и голографии которого нам предоставили союзники. Но я знаю, что это – Эдем.
Эдем никогда не был раем в том понимании, которое мы теперь вкладываем в этот термин. С таким же успехом троглодит мог назвать раем свою пещеру, возвращаясь под ее свод из промороженной, полной опасностями древней прерии. И Камилла была не права, предполагая, что на Эдеме сложились идеальные условия для вида людей. Просто люди Эпохи творения жили под защитой…
МЫ ХРАНИМ!
Я вижу темные вулканические скалы, испещренные круглыми кавернами. В кавернах блистает, отражая свет многочисленных солнц, вода. Под тонким слоем воды – толстый слой зеленовато-серой органики.
Но небеса… я никогда не видел таких небес… Первая пара солнц – белое и красное – сияют в зените. Почти такая же, но более тусклая пара поднимается над горизонтом на востоке, и еще два красных солнца клонятся к закату. В белизне дня растворен розовый вечерний оттенок.
Да, это система Кастора. А планета – Эдем.
Но что-то происходит, и из обширных внегалактических областей, занятых темной материей, выбрасывается в плоскость диска Млечного Пути протуберанец. Узкий, острый, точно игла, он продвигается вдоль одного из магнитных поясов Галактики и проходит на своем пути сквозь Эдем. Что происходит дальше – неизвестно. Но планета остается «напитанной» загадочным веществом, точно губка – влагой. Планета, а главное – органические оазисы, которые до сих пор ждали своего часа в теплой воде, получают информацию или Слово: каплю из океана Вселенной…
Я пришел в себя, вскочил на ноги, подхватив с пола винтовку. Не было ни дурноты, ни слабости, ни тумана перед глазами; я как будто и не вырубался, а лишь ненадолго закрыл глаза. В зале по-прежнему, кроме нас с Камиллой, никого не было. Оказалось, что Милка тоже валяется без сознания, прижимая к груди стопку бумаг «мумий». Времени вроде прошло – всего ничего. Но что-то изменилось вокруг нас. Мир теперь представлялся какой-то не очень приятной грезой с предопределенным финалом. Я точно видел сон с хорошо знакомым сюжетом.