Делинквент вдруг выгнулся дугой, отпустил Шеску и замер, уставившись стеклянными глазами на зеленый свод, сквозь который едва пробивался Мировой Свет.
Загу вонзил мачете в землю, присел на корточки рядом с Шеску.
– Эксперт! – проговорил, не оборачиваясь. – Шеску ранен! Спустись, я один его не вытащу!
Птицелов не пошевелился.
До недавних пор он жил и в ус не дул. Мутант в краю мутантов. На ногах – шесть пальцев, и еще – особый дар. От шестого пальца проку не было, только обувь быстрее снашивалась, а вот дар не раз помогал. Правда, полуправда, ложь – Птицелов всегда различал на слух врунов. Профессор Поррумоварруи предполагал, что его протеже каким-то образом улавливает изменения в электрохимической активности разных участков мозга своего собеседника. Птицелову же было все равно, он просто играючи определял ложь и лжецов.
«Аспид» зачем-то ему врал. Нашел время шутки шутить…
Птицелов отступил на шаг.
– Туус! – закричал он, надеясь, что командир «аспидов» неподалеку. – Туус! Бегом сюда!
Загу сорвал с плеча пистолет-пулемет. Птицелов почувствовал себя персонажем известной кинемы о герое революции Маке Симе.
Ее режиссер тоже любил замедлять картинку в самые напряженные секунды. Бежит ли Мак Сим на фоне взрывающейся Башни или дерется в столичной подворотне с забулдыгами в клоунских костюмах.
Вороненое дуло медленно, словно нехотя, выплеснуло пламя, которое отразилось в двух выпуклых зеркалах – в глазах сбрендившего «аспида». Засвистели пули – совсем не страшно, почти нежно. Закружилась сбитая листва…
Птицелов почувствовал, что его будто поперек груди кто-то перетянул палкой. Он повалился навзничь – в колючие кусты.
– Кто стрелял?! – завопил возмущенный Туус. – Кто, массаракш, разрешал?!
В стремительно сгущающемся сумраке Птицелов успел разглядеть двух «аспидов» – Загу и Шеску, которые со всех ног улепетывали на юг.
Для того чтобы присоединиться к армии Бооса Туску.
А потом наступила ночь.
Полукруглые плафоны на потолке кают-компании горели вполнакала, словно яркий свет был неприятен присутствующим. Черепа на рентгенограммах злорадно скалились с обитых вытертым бархатом стен. Глухо позвякивали забытые бутылки на барной стойке. Альбомы с личным фотоархивом цунами-коммандера оказались свалены под круглый стол. На самом столе расстелены карты побережья Земель Крайних. Девочка-чучуни в драной кухлянке, высунув от усердия язык, испачканный химическим карандашом, навалившись тощей грудкой на столешницу, вычерчивала на карте пунктирную линию. Время от времени она поднимала чумазое личико и вопросительно поглядывала на субмарин-врача Таттла, тот благожелательно кивал, и девочка продолжала.
Командир атомной субмарины Ц-613 Гогго Раллат внимательно следил за смуглой рукой юной чучуни. Там, где она ставила крестик, цунами-коммандер вписывал цифры координат. А М-агент Васку Саад старательно заносил их в блокнотик. Все это происходило в полном молчании – присутствующие не нуждались в вербальном общении, они понимали друг друга с полувзгляда и лишь изредка пересвистывались. В остальных помещениях белой субмарины также царила тишина, хотя команды: «Слушать в отсеках» не прозвучало. Сдержанно гудели хорошо отлаженные механизмы. Гидроакустики чутко прислушивались к океанской толще. Экипаж исполнял свои обязанности на отлично, без устали неся вахты.
Правда, через строго определенный интервал времени вахтенные сменялись. Посты по походному расписанию занимали другие. Сторонний наблюдатель удивился бы, увидев среди моряков-имперцев женщин и девочек варварского народа, которые заступали на вахту, исполняя служебные обязанности не менее точно, нежели кадровые подводники, но в том-то и дело, что сторонних наблюдателей на Ц-613 не было.
Когда морпехи под командованием сержанта Доррла и субмарин-врача Таттла вернулись к вельботу, они погрузили на него не только рюкзаки с провизией, но и два трупа: смельчака-чучуни и рядового Гиррла. Часовые, которые охраняли вельбот, удивиться столь странному грузу не успели. Очень скоро они вообще перестали удивляться, а принялись помогать товарищам. Причем – молча.
Вельбот отбыл к субмарине. И примерно через час вернулся с подкреплением. Подкрепление немедленно выдвинулось вглубь материка. А на борт вельбота погрузились полуголые женщины-чучуни, агент Васку Саад и два его подопечных: мичман Маар и контр-адмирал Вуул. Эту странную команду на борту Ц-613 встретили приветственным свистом и телодвижениями, похожими на танец. Девочку в кухлянке проводили в каюту цунами-коммандера. Гогго Раллат, едва взглянув на нее, тут же вскрыл командирский сейф и достал из него секретную лоцию и карты. Все это добро было вынесено в кают-компанию и разложено на круглом столе. К замухрышке и офицеру в отутюженной белой униформе с золотыми галунами присоединились субмарин-врач и М-агент. Началось многочасовое бессловесное совещание, за время которого уточнялся новый курс подводного корабля, одного из лучших в составе группы флотов «Ц» Островной Империи.
Пока начальство совещалось, с берега вернулась группа, посланная вглубь материка. Вельбот подошел к борту субмарины тяжело нагруженным. Такелажная команда открыла трюм и при помощи лебедки погрузила в него продолговатый ящик, тщательно обернутый брезентом. После того как трюмные люки были задраены, команда, которая доставила загадочный груз, сама погрузилась на борт. И белая субмарина покинула воды безымянного залива, оставив позади остов затопленной «Тигровой Скорпены», сожженный поселок чучуни, занесенные милосердной метелью трупы и мертвенный посвист ледяного ветра в изъеденных скалах…
Субмарина шла в надводном положении, курсом норд-норд-ост. За штурвалом в верхней грибообразной рубке стояла старуха. Ее мосластые пальцы лежали на отполированных рукоятях. Подслеповатые глаза зорко всматривались во вздыбленный морской горизонт, не забывая сверяться с показаниями курсографа. Седые космы развивались на ветерке, поддувавшем в открытый иллюминатор.
Изнутри лодки поднялся Гогго Раллат, проверил показания приборов, кивнул старухе, уставился вдаль. Китель цунами-коммандера был расстегнут до пупа, исподнее бесстыдно выглядывало из-за брючного ремня, с небритого подбородка свисала тягучая слюна. Ни сам Ралат, ни его подчиненные не обращали ни малейшего внимания на такие мелочи. Белая субмарина уходила все дальше от побережья, приближаясь к границе полярных льдов.
Эспаде снилась планета – бело-голубой шар, словно танцующий на остриях солнечных лучей. А потом оказывалось, что это и не планета вовсе, а мяч, разрисованный под планету. Вернее – под Планету – ибо это был единственный во Вселенной мир, который следовало именовать с заглавной буквы.
Мяч-планета летал над зеленым лугом. Детские руки, темные – одни от загара, другие от природы, не давали ему упасть в траву. Таков уговор: кто уронит мяч, тот вызовет мировую катастрофу. Мчись со всех ног, подпрыгивай до солнца, оскальзывайся и падай, но не дай Планете обрушиться вниз, удариться о твердое и неподатливое: Африкой ли, Антарктидой ли – безразлично.