«Жаль, что нельзя всех перевезти на Землю, – подумал Эспада. – Вылечить, научить жизни, а не выживанию, умению радоваться бытию, а не страшиться каждого нового дня… Жаль. Народы нельзя лишать собственной истории – это, конечно, верно, это догма прогрессорства, но откуда им, обитателям Саулы, Руматы, Саракша, знать о наших догмах? Мы у себя наслаждаемся безопасностью, свободой, творчеством, познанием, а они в своих неуютных мирках умирают каждый день, не видя хотя бы света в конце тоннеля. Конечно, эвакуировать целую планету невозможно, но отдельного человека – вполне. А порой и необходимо…»
Сквозь завывания метели донесся злорадный нечеловеческий хохот. Он звучал со всех сторон, гулко отзываясь и дробясь в скальных останцах. Отряд «добровольцев» немедленно прекратил движение. Женщины ответили дикому хохоту визгом, а мужчины, выплевывая «массаракши», ощетинились стволами винтовок.
Облом протиснулся к Эспаде, проорал на ухо:
– Полярные упыри, провались они в массаракш! Считай – пропали. Зимой они у меня полбанды сожрали.
– А ну без паники! – гаркнул Эспада. – Вуул, Маар, Доррл! Занять круговую оборону. Стрелять во всему, что движется. Зажечь фальшфейеры!
Моряки, даром что принадлежали флотам враждующих держав, окриками, пинками, а то и прикладами сбили человечье стадо в кучу. Вспыхнули в метельной мгле багрово-алые пламена фальшфейеров. Треснули несколько выстрелов. Упыриный хохот мгновенно превратился в жалобный визг и зловещий, не предвещающий ничего хорошего вой.
«Лева Абалкин мне никогда не простит, – подумал Эспада. – Но не умею я договариваться с четвероногим зверьем…»
Огромная зверюга обрушилась в середину толпы. Крик ужаса и боли огласил окрестности. Эспада выхватил кортик, полоснул по жесткошерстному боку, но клинок соскользнул. Матерый упырь, ростом без малого с теленка, подхватил Студента за шкирку, будто щенка, и канул во мглу. Оборона оказалась прорванной изнутри. Не обращая внимания на предупредительные окрики, женщины и некоторые мародеры бросились врассыпную. Упыри заулюлюкали, защелкали, заголосили. В их голосах Эспаде слышалось злорадство высших существ, устроивших развлечения ради охоты на низших.
«Они же передушат нас, как крыс, – подумал Эспада. – Надо прорываться…»
– А ну, братва, за мной! – крикнул он.
Огромная пасть щелкнула сабельными клыками в полуметре от его лица. Эспада пальнул из «кобольда». Упырь рухнул, пятная свежий снег алой кровью. Шарахнули когти по валуну, но очутившийся рядом мичман принял зверюгу – судя по размерам, щенка-подростка – на лезвие кортика. Пропорол брюхо мастеровитым ударом знатока ножевого боя и едва успел отскочить, чтобы раненый упырь не откусил ему руку.
Морпехи под командованием сержанта Доррла вырвались из упырьего окружения и воссоединились с небольшой группкой, сплотившейся вокруг Эспады. Скорострельные следопытские карабины, чьи пули пробивали даже шкуру марсианской пиявки; убойные имперские «василиски», а скорее всего – человеческая ярость, страшнее которой нет ничего под Мировым Светом, – охладили охотничий пыл киноидов. Унося добычу и своих раненых, они пропали за серой мутью непрекращающейся метели.
Люди сидели на узкой полоске пляжа, усеянного серой в блестках инея галькой. Справа шуршал прибой. Слева громоздились обглоданные полярными ветрами и зимней стужей скалы. Судя по карте, до цели оставалось с километр, не больше. Но последний переход был самым долгим. И все девять человек, выжившие после схватки с упырями, вымотались до предела. Эспада вынужден был объявить привал, хотя не чувствовал усталости, особенно теперь, когда до загадочной «кладки» было пятнадцать минут ходу.
– Чего приуныл? – осведомился Облом, облизывая алюминиевую ложку. – Налегай, господин Саад. Чем больше употребим внутрь, тем меньше придется тащить на горбу…
Перед ним стояло уже два опустошенных вакуум-термоса из-под живого мяса, и он присматривался к третьему. В свинячьих глазках бывшего Неизвестного Отца светилась только одна мысль: пожрать еще или уже хватит?
– Нет аппетита, – отозвался Эспада.
– Поэтому ты и Шкелетик, – резюмировал бывший главарь мародеров. – Мы уж, почитай, третьи сутки идем, а ты и двух банок не осилил…
Эспада вздохнул, откупорил термос, кортиком располосовал нежно-розовую, словно бы дышащую, массу крест-накрест. Пару кусочков он съел сам, остальное вытряхнул в горловину своего рюкзака. В нем немедленно заскреблись и заскрипели пленные мокрицы.
– Не пойму я тебя, господин Саад, – проговорил Облом. – Какого массаракша ради ты тащишь на себе этих тараканов да еще жрачку на них переводишь? Передавить эту мутированную нечисть и дело с концом.
– Считай, что они нужны мне как свидетели, – отозвался Эспада.
Облом загоготал, едва не подавившись витаминизированным молоком, которое прихлебывал из пластиковой бутылочки.
– Ну уморил, – подытожил он, утираясь. – Ладно, раз чувство юмора при тебе, не пропадешь. А то я смотрю, больно ты переживаешь из-за придурков этих, что сами к упырям в пасти полезли… Кого там жалеть-то? Баб этих желтомазых? Мародеров, по которым расчистка плачет? Мутантов? Или островных выродков, которые мать родную не пощадят, если этот их император затруханный прикажет?
– Ты бы полегче, Облом, насчет императора, – посоветовал Эспада. – Ребята Доррла услышат, тебе несдобровать.
– Не пугай, – буркнул бывший главарь. – Пуганые…
– Командир! – окликнул Эспаду морпех, который стоял на часах.
Эспада поднялся. Навстречу ему шел, загребая от усталости ногами гальку, мичман Маар.
– Что там? – нетерпеливо поинтересовался Эспада.
Маар покачал головой, сплюнул.
– Бухту осмотрел. Ну и гадость, я тебе доложу… – прокряхтел он. – Кальмаров так много, что из-за них моря не видно, и странные они какие-то, – мичман снова сплюнул. – Вспоминать тошно, массаракш. Пупырчатые, а щупальца раздулись на концах и светятся.
– Понял тебя, мичман! – бодро отозвался Эспада. – Отдыхай, харчись. – Он оглядел свое битое-перебитое воинство. – Все отдыхайте!
Он наклонился, поднял рюкзак с «братьями по разуму».
– А ты куда намылился, господин Саад? – подхватился Облом. – Я с тобой!
Одноглазый Волк тоже завозился, собираясь подняться.
– Нет, – твердо сказал Эспада. – Я один пойду. Никто, кроме меня, этого видеть не должен. Государственная тайна!
– А как же эти… пупырчатые и щупальца светятся? – не отставал Облом.
– Это всего лишь животные. Электрические кальмары, – пояснил Эспада. – Объект, который я должен осмотреть, может сохранять биологическую активность… Слыхали о бактериологическом оружии? – Лица имперцев и некоторых из бандитов вытянулись. – Вижу, слыхали, – кивнул Эспада. – Посему я должен идти один. Мне сделаны соответствующие прививки.
Мародеры и члены экипажей потопленных лодок сразу утратили энтузиазм. Опустились на гальку. Кроме Эспады на ногах остался один Облом.