— Что ты собираешься делать? — спросила Беки на следующее утро, заехав ко мне. — Александр уезжает? Где он будет жить?
— Не знаю, — проныла я, не вставая с постели.
— Ладно, ну-ка, поднимайся. Мы и так опаздываем даже больше, чем обычно.
— Я не хочу, чтобы он уезжал. Я умру.
— Я тоже не хочу, чтобы он уезжал, хоть это и не мой парень. Александр прекрасно тебе подходит. Мне вовсе не хочется видеть, как ты лишишься возлюбленного.
— Ничего с этим не поделаешь! — горестно воскликнула я, не видя никакого выхода из сложившегося ужасного положения. — Ты хочешь, чтобы я в таком горе отправилась в школу? Ни за что!
Беки потянула меня за рубашку.
— А ну поехали. От того, что ты будешь лежать здесь и хандрить, положение не исправится. Школа тебя хотя бы отвлечет.
Поплескав мне в заплаканное лицо холодной водой и пообещав, что вместе мы обязательно что-нибудь придумаем, Беки сумела все-таки вытащить меня в школу. Только вот, к сожалению, отвлечься мне так и не удалось.
— Особняк продается, Александр уезжает в Румынию, — заявила Беки, завидев Мэтта.
— Родители сказали мне это еще вчера, только я домой вернулся. Быстро слухи разлетаются. Хотя люди говорят, будто Стерлинги продают этот дом, чтобы построить себе новый, поближе к кладбищу.
Уже ходят слухи? Надо же! Ведь объявление о продаже появилось в газете только вчера.
— А от кого ты это слышал? Небось от Тревора?
— Ты откуда знаешь? — удивился Мэтт, словно я проявила дар ясновидения.
К сожалению, даже сценарий Тревора был лучше, чем печальная действительность. По крайней мере, Александр оставался бы в Занудвилле.
Несчастная и мрачная, как мой черный прикид, я весь день воображала себе, что живу со Стерлингами в Румынии. Все мы четверо, разумеется, были в этих грезах вампирами. Наша жизнь наполнялась непреходящей любовью, красотой и лунным светом.
— Наконец-то этот жуткий особняк выставлен на продажу, — услышала я у себя за спиной, когда на переменке покупала в автомате лимонад. — Надеюсь, новые владельцы сожгут это уродство и построят на его месте торговый центр.
Чуть позже, перед английским, масла в огонь добавил Тревор, отиравшийся возле моего шкафчика:
— Вот ты наконец-то и отпугнула этого малого. Думаю, как только его предки тебя увидели, тут же принялись паковать свои гробики, собираясь в обратный путь.
— Отвалил бы ты от меня. Не тот сегодня день.
— Ладно, а когда будет тот? Я имею в виду, когда мы займемся нашим заданием? — спросил он. — У меня с собой наш опросный лист. Там, где должны быть мои ответы, — пусто.
— Они сложны для твоего умишка? Но это уже не моя вина.
— Половина нашей футбольной команды уже почти покончила со своими заданиями, а мы с тобой к нашему еще и не приступили. Я знаю, у тебя манера такая, все откладывать на потом, но мне как-то не улыбается корпеть над заданием в ночь накануне сдачи. Конечно, если мы проведем эту ночь вместе, то я в игре. — Он смерил меня оценивающим взглядом. — Я знаю, как ты любишь поспать.
— У меня все результаты в уме, — прорычала я, захлопывая дверцу шкафчика.
Тревор преградил мне путь.
— Лучше бы тебе со мной договориться. Ты слышала, что говорила миссис Нэйпер. Это задание будет учитываться при выведении среднего балла для поступления в колледж. У меня нет желания провести остаток жизни в тюрьме, на пару с тобой.
— Да не дергайся ты. Мы все сделаем в срок. Просто в последнее время я была очень занята.
— Интересно чем? Могильные плиты полировала? Красила ногти черным битумом? Или вызывала мертвецов из могил?
Все-таки он меня достал.
— Что ж, если ты так, то я могу и вовсе наплевать на задание.
Тревор аж рот разинул, даже побагровел от злости.
— Понятно, ты это с самого начала задумала. Хочешь, чтобы я не получил футбольную стипендию, чудище несчастное!
У меня тоже было что сказать, но прозвенел звонок, и нам пришлось сворачивать обмен любезностями.
— Можешь не утруждаться, я без тебя обойдусь, — прошипел он.
Ага. У меня возникло подозрение, что Тревор с самого начала замышлял именно то, в чем пытался обвинить меня, — сорвать наше совместное задание. Да уж, если подумать, то у нас с моим злейшим врагом куда больше общего, чем нам обоим хотелось бы признать.
— Помни, я знаю, где ты живешь, — заявил он угрожающим тоном. — Да и семейка монстров тоже. Уж поверь мне, им еще долго не удастся осуществить задуманное. Никто этот дом не купит.
С этим словами Тревор поспешил к классу. Они очень даже меня заинтересовали, поэтому я двинулась следом за ним.
— Эй, с чего это ты взял, что особняк никто не купит?
— А кому, по-твоему, они могут загнать эту ловушку для летучих мышей? Вид у него ужасный. Чтобы привести эту развалюху в порядок, как говорит мой папаша, туда надо вбухать уйму денег. В городе полно новой, качественной недвижимости. Ни один человек в здравом уме не станет покупать старый, полуразрушенный каменный дом с призраками в придачу.
Надо же, Тревор хотел меня уесть, а вышло наоборот. Его заявление меня окрылило. Ведь если Стерлингам не удастся продать особняк, то Александр никуда не уедет. Мой любимый сможет остаться в Занудвилле навсегда.
— Я почти готова тебя поцеловать, — вырвалось у меня, к собственному удивлению.
— Так за чем же дело стало? — спросил он, буравя меня взглядом.
Тут прозвенел второй звонок.
— Некогда. — Я нырнула в класс.
На лужайке перед особняком торчал щит с надписью «Продается» и реквизитами агентства недвижимости Беркли. Больше всего мне хотелось вытащить его из земли и вышвырнуть за ворота.
Теперь, после того как мне стали известны подлинные планы четы Стерлингов относительно Александра и особняка, я даже не знала, что мне о них думать. Отец и мать возлюбленного по-прежнему вызывали у меня восхищение, но теперь к этому добавился внутренний конфликт. Я понимала, что они не хотели ничего дурного ни для меня, ни уж тем более для возлюбленного, но их решение, вне зависимости от намерений, разбивало сердце.
Я затаила дыхание, несколько раз постучалась в дверь особняка и стала ждать.
Наконец дверь со скрипом отворилась, и появился Александр.
— Их нет дома, — сообщил он.
Я вздохнула. При виде возлюбленного все страхи вылетели из меня прочь, прямо как летучая мышь из мансарды. Я вошла в особняк и слилась с Александром в долгом поцелуе.