– Воды!
Не показалось: миску с чистой водой подал капитан, потому как врачи так и стояли, наклонившись над раненой и готовясь опять сводить края раны, чтобы та не истекла кровью. Подобрав кусок чистого бинта, смочил его и стал аккуратно смывать буреющую и ссыхающуюся прямо на глазах кровь. Пока совершал это простое, бесхитростное действие, прислушался к себе. Сознание вроде терять не собирался, но вот силенок потратил много. Но самое интересное, а может, и печальное – это всколыхнувшийся в моих внутренностях зверь-голод. И некая обида.
«Силы на них тут трачу, а у нас самих запасов – кот наплакал! Придется крутить местный гарнизон за спасение их отчаянного пополнения. Кстати, чего это такая раззява собралась служить в разведке? Туда идут лишь воины, имеющие третий глаз на затылке». По крайней мере, так все ветераны говаривали.
Ну а к шкурным вопросам перешел еще во время промывания:
– Когда я трачу силы на лечение, расходую почти все силы. А восполнять их приходится добавочными порциями пищи. Поэтому, господин полковник, распорядитесь, пожалуйста, и для нас чего-то перекусить пусть накроют.
Полковник выполнил мою просьбу с радостью. А судя по уважению в его голосе и во взглядах, он меня принял невесть за кого. Особенно после того, как узрел целую кожу, на которой еще виднелся белесый не то шов, не то простая полоска кожи иного оттенка.
– И она может встать?
На что я решил несколько фривольно пошутить:
– Конечно! Если только не собирается на этом столе ночевать.
Ответом мне было возмущенное рычание из-под остатков одежды. После чего я благоразумно опомнился, отошел к навесному умывальнику в углу шатра и тщательно вымыл руки с мылом. Врачи в этот момент заметались и принесли вполне себе чистую простынь. Да и понятно было, что бывшие, окровавленные и безжалостно разрезанные во все стороны остатки одежды явно шли на выкидку. Их разрезали до конца, сняли и завернули верхнюю часть женского корпуса в простыню. Только тогда лейтенант встала и принялась рыскать взглядом в поисках своего спасителя.
Но и я на месте не стоял в ожидании, а довольно нагло и бесцеремонно уселся за стол с закуской и глиняными кружками. Несмотря на довольно прекрасное, упругое и молодое тело, которое я сумел рассмотреть во время лечения, девушка оказалась более чем страшненькая на лицо. Ну, может, и не страшненькая уж совсем, но целоваться с такой я бы не стал в голодный год за буханку хлеба. Глаза навыкате и чуть косят. Брови неровные и слишком кустистые. Нос картошкой. На щеках следы от тщательно замазываемых кремом, а может, и пудрой прыщей. Губа – заячья. Передние верхние зубы слишком выступают, а нижняя челюсть – слишком массивная. И в довершение всего – чрезмерно оттопыренные уши.
Портрет маслом «Лучше не смотреть!».
Позиция офицеров и всего остального личного состава к такому пополнению мне стала предельно ясна, и я сочувственно вздохнул, глядя на полковника. Тот как раз отодвинулся чуть в сторону, пропуская вестовых, которые начали подносить заказанные разносолы и водружать их на стол. Попутно сообщили, что сейчас и от повара принесут нечто горячее на второе блюдо. Настроение у меня сразу стало подниматься, и я потянулся за первым куском сыра и хлеба.
Как раз и лейтенант-разведчица определилась с выбором, кивая деду Мирославу, стоящему с воистину невозмутимой рожей:
– Спасибо вам! Вы прямо волшебник! У меня даже не болит ничего.
Тот хмыкнул и начал поворачиваться ко мне. Жесты руками в мою сторону стали делать и врачи. Да и я сам, демонстративно заглянув в одну из кружек, привлек к себе внимание хозяина шатра покладистым согласием:
– От вина тоже не откажусь. Заметил, что одна лейзуена помогает мне восстановить силы вдвое быстрее.
Врачи подались мыть руки, капитана с моим сопровождающим полковник усадил за стол с другой стороны, а сам сел рядом со мной.
– Вино? – переспросил с каким-то придыханием. Потом не сдержался и спросил напрямик: – Ты что, трехщитный?
Что-то мне стрельнуло в голову, и я решил подурачиться. Тем более что врать я не собирался, а просто эдак филигранно, с издевкой стал уходить от прямых ответов:
– Догадался по тому, что я так молодо выгляжу? А капитан вон твой меня в пути даже назвал «малой».
Врачи замерли в углу с умывальником, про укутанную простыней девушку вообще все забыли, а оба сидящих за столом офицера перевели недоуменные взгляды на деда Мирослава. Тот повел себя как истинный игрок в преферанс, не зная ни прикуп, ни карт противника, сыграл твердо и правильно:
– Этой ночью мастер Михаил Македонский лично уничтожил при содействии своего помощника восемь кречей. Трех вонючек удалось взять в плен и тщательно допросить.
То есть и он ни слова не соврал и заодно ничего лишнего не сболтнул. Про то, что я собираюсь поделиться с военным полученной информацией, он знал. Как и знал, что про сбитых сатиров нам в любом случае придется упомянуть.
Когда офицеры вновь уставились на меня, я сразу обрисовал суть моего визита:
– Мне от вас нужны самые последние данные, как и где стоит враг, ну и плюс тыловая поддержка в момент перехода за линию фронта. Конечная моя цель – Борнавские долины, и я должен попасть туда, пусть даже весь мир провалится в…
Куда может провалиться этот мир, вернее, как в таких случаях высказывались местные, я не знал. Поэтому благоразумно продолжил гнуть свою линию, выкладывая на свободный край стола зарисованную нами со слов кречей карту.
– Со своей стороны, мы вам даем вот эти данные. На них ориентиры, по которым отряды зроаков ночью попытаются прорваться вам за спины. Времени у вас на подготовку с излишком. Как и хватит времени продумать прикрытие нашей группы и парочку отвлекающих маневров. Мирослав, а ты чего не ешь?
Дед только шумно выдохнул, словно давно не дышал, и вежливо отказался:
– Я сыт. Почти всю дорогу жевал вяленое мясо.
– Отлично! – Мне требовалось хотя бы четверть часа, чтобы убить терзающий меня голод. – Тогда ты расскажи все детали наших допросов и поясни господам причину нашего движения в тыл врага. Также не забудь акцентировать внимание на важности взятия в плен людоедов и последующих допросов по всем пунктам. Плюс доставка их к трехщитному патриарху для дальнейшего препровождения в империю Моррейди. Никаких казней и сжиганий на кострах! Участь плененных людоедов будет намного хуже. А я малость попытаюсь восстановить потраченные на лечение силы.
Ну и набросился на разложенные на столе закуски. А тут еще и два солидных котелка с кухни принесли с жареным мясом и наваристой кашей. Может, полковник побоялся, что я подавлюсь ненароком, или что другое его подвигло так расщедриться, но после повествования об уничтожении эскадрильи он нырнул рукой в складку стенки шатра и поставил передо мной лейзуену с вином. Так же молча придвинул чистую кружку. И слушал не переставая. Стараясь не шуметь, к столу приблизились врачи и молодая женщина-лейтенант.