Зроака (а может, и зроачка, я ведь никогда раньше и не задумывался и не слышал, как называют людоедов женского рода) уже в который раз поменяла как сам взгляд на меня, так и выражение своей морды. Да и голос стал отчаянный:
– Кто ты такой?
Можно было орать на нее дальше, а то и ударить для острастки. Скорее всего, она бы стала говорить и быстрее, и охотнее и отвечала бы только на мои вопросы. Но вот бывает некий предел пыток, давления и принуждения, после которого любой разумный может просто замкнуться в себе и либо врать напропалую, либо скрывать ложь за полуправдой. Выгораживание близких и родных тоже могло иметь место. Было бы иначе, если бы у нас имелся времени вагон и надежные тылы за плечами.
Но пауза для раздумий у меня была, и я успел просчитать несколько вариантов. Чего эта княгиня может бояться больше всего? И на чьей стороне она может находиться? Такая гнида, как начальник тайной императорской охранки, однозначно успел выслужиться перед прежним императором и в данный момент в фаворе у нового. И раз собрался убить эту Оделайю Верски, то либо с молчаливого одобрения Фариша Галэка, либо по его непосредственной указке. А значит, намекнуть, что я причастен к нынешним структурам власти, будет глупо, это ничего не даст. А вот имеется ли в империи Гадуни некая оппозиция? Вдруг имеется? По крайней мере, я ничего не теряю, если попробую напустить туману в этом направлении.
– Назвать свое имя я не имею права. Могу только сказать, что я на стороне сил, которые противятся существующим порядкам в этом мире и мечтают изменить нынешнее положение дел.
Глаза людоедки раскрылись настолько, что даже стали красивыми:
– Не может быть!..
– Еще как может! Иначе что я здесь делаю?
Как оказалось, и этот вопрос невероятно волновал изнасилованную княгиню.
– Охотишься на Уделя? – спросила она с придыханием.
– Да. И эта тварь живет на этом свете последние минуты. Так что думай над своими ответами и пошевеливай язычком. Э-э, в смысле – говори быстрее! Итак: причины?
Оделайя ответила, словно бросилась в ледяную прорубь:
– Меня подозревают в финансовой поддержке тайной ложи «Возвращение».
– И ты поддерживаешь?
– Да.
– Какое главное направление деятельности ложи?
– Содействовать возвращению зроаков на свою историческую родину.
– И кто руководит ложей?
– Не знаю.
– Как же ты передаешь им средства и как контактируешь с ними?
– Ко мне приходят посланники с паролем. И личный контакт с ними имел мой старший брат. Но его уже год как казнили.
Еще несколько вопросов, в которых я пытался прояснить саму суть тайной ложи, ничего не принесли. С некоей безысходностью княгиня отвечала, что не знает.
И время истекало стремительно. В любой момент сюда могла повернуть иная компания зроаков для короткого привала или могли приземлиться вездесущие кречи. Мирослав, похоже, уже заканчивал допрос, потому что замахивался для зуботычин все чаще и чаще. Вашшуна уже пришла в себя и, пошатываясь, стараясь не смотреть на работу моего помощника, ковыляла к нашим лошадям. Сам Леонид трофейным топором безжалостно рубил туши зроаков, вынимая невероятно ценные для нас метательные ножи. Увы, подобных лезвий тут не купишь в первом попавшемся магазине со слесарским инструментом. Только на заказ делать и только у очень хорошего кузнеца-оружейника.
Следовало немедленно решать судьбу пленницы, но у меня в сознании всплыл один давно не дающий мне покоя вопрос:
– Твое мнение: кто такие гаузы?
Казалось бы, дальше уже некуда, но Оделайя Верски все равно изумилась. Даже дыхание затаила. Но когда чуток подумала, стала отвечать, словно на исповеди:
– Гаузы – это завоеватели мира, в котором родилась цивилизация зроаков. Тысячи лет они держали нас в рабстве и поедали наших младенцев. Тысячи лет они ставили над нами жуткие эксперименты, превращая нас в животных и беспрекословные машины для убийства. Тысячи лет они забирали наших лучших воинов в неизвестность, и никто из воинов назад никогда не возвратился. Гаузы – это зло. Гаузы – это гибель.
– Странно. – Мне не удалось удержаться от рассуждений вслух: – Какой тогда смысл в существовании ложи «Возвращение»?
Даже связанная, княгиня умудрилась пожать плечами:
– Этот мир для нас чужой. Здесь нас тоже все пытаются уничтожить. И в данный момент мы научились делать оружие и сражаться, так что можно попытаться вернуть себе родной мир. Победить или умереть.
«Вона как оно получается! Интересно, знают ли об этом в Рушатроне? Или иные цари, которые воют с людоедами веками? – Что-то мне подсказывало, что хитрый механический (или какой он там?) разум Лобного камня знал и при желании мог просветить любого своего Хранителя во всех без исключения тонкостях бытия. – А может, и не просветил? Да нет, абсурд! Зроаков все просто ненавидят, а значит, про такие исторические тайны стало бы известно всем и каждому».
Затянувшийся допрос прервал прибежавший со своего поста Бароч и крикнувший нам издалека:
– Кречи над трактом разлетались! Две эскадрильи в соседнюю рощу с привалом вроде как опустились!
И умчался обратно. Достав свой нож, я начал влезать в карету, но мне навстречу понесся умоляющий шепот:
– Последняя просьба: передайте моему младшему брату, что я его очень любила!
Ну и как положено в таких случаях, слезы из обоих глаз потекли ручьями. Но зато хоть не визжала, не впадала в истерику и не сопротивлялась. Что мне весьма понравилось.
– Значит, так, княгиня! Со своим братиком поговоришь сама. Но всегда будь наготове встретить и помочь посланной от меня личности. – При этом нож быстро кромсал тугие и многочисленные веревки. – Сразу за нами следом на дорогу выходить не рекомендую, у нас там прикрытие, еще получишь сдуру стрелу между глаз. Что здесь произошло – придумай сама, лучше всего, если косвенно упомянешь естественных врагов этого толстяка Уделя, но… желательно пустить под топор таких же сволочей и уродов, как и он.
Мне, в общем-то, было фиолетово, кого пустят под топор, лишь бы пустили как можно большее количество людоедов. По большому счету и эту свидетельницу следовало убрать. Пусть и не видела она нас в лицо, но погоню организовать по нашим следам все равно может. Кажется, она ни о чем таком не помышляла.
– Как я узнаю посланника от тебя? Дай пароль!
У меня в голове так и закрутились глупые шаблоны из старинных советских фильмов: «Как пройти в библиотеку?» или «Продаю славянский шкаф. Даром». Вот бы Леня повеселился, подслушав мои неуместные мысли.
Но шутить так шутить:
– Ты знаешь, кто убил императора?
– Все знают: бароны Цезарь Резкий и Лев Копперфилд.
Хорошо быть знаменитым! Жаль, что такие звучные имена присвоили себе самозванцы. Но ведь не Ивлаевым Борисом мне следовало представиться в Трилистье!