– Опасаюсь.
– И как далеко от стены стояли их войска?
– Сто метров. На таком расстоянии наши стрелы их доспехи, а тем более выставленные вперед щиты не пробивают.
– Это я знаю. А самый ближайший к стене камень насколько отстоял?
– Метров сто двадцать. И быстро как установили, сволочи! Похоже, у нас под Грохвой собралась более мощная и сработанная команда трехщитных. У Леди они, по словам Олкафа Дроона, пару часов возились с установкой камней. Хотя там неровности имелись солидные и узость перевала не позволяла маневрировать с тяжеленными камешками.
– А что эти камни хоть собой представляют?
– Понятия не имеем. И наш единственный боевой трехщитный тоже разобраться не мог, как и что заставило стены оплавиться и утонуть в скалистой почве.
Я немного подумал, и мне в голову пришла другая идея:
– А камни ли это вообще? Может, они просто таким образом замаскировали магические устройства или древние артефакты?
– Все может быть. Никто из наших эти камни не щупал, но по виду, издалека, довольно тяжеленные.
– Вот бы попробовать захватить один такой камень, – мечтательно протянул я. – Удалось бы тогда трехщитным понять, что это такое, и организовать должную защиту против такого страшного оружия?
– Ха! Сам мечтаю об этом! – Полковник посматривал на десяток остающихся с нами лучников, которые деловито оборудовали для себя позиции с помощью оставленных наверху повозок. – Ладно, все наши прошли, остаетесь тут сами. А мне пора на ту сторону. Негоже воинам идти на прорыв без своего командира.
– Удачи! И победы! – пожелал я ему в спину и развернулся к Леониду, который приволок из нашего грота с лошадьми зачехленные арбалеты и подсумки с болтами. Наши пики, остающиеся в чехлах, и так мы таскали с собой постоянно. – Как настроение? Боевое?
– Усегда! – заулыбался друг и многозначительным тоном спросил в ответ: – А у тебя какое настроение?
– Еще лучше! Я тут одну каверзу зроакам придумал.
– Это ты молодец придумывать. А вот настроение я тебе еще выше подниму.
– Чем же это? – невольно насторожился я.
– Так ведь ты, наверное, ничего о своей благодетельнице и не знаешь?
Честные, невинные глаза моего друга уже лучились готовым сорваться смехом, и я прекрасно понял, кого он имеет в виду. Но время терпело, бежать пока никуда не следовало, так почему бы не потрепаться на эту тему.
– А что я могу такое о ней узнать, что от счастья начну подпрыгивать до неба?
– Шикарные у тебя прыжки! Не поделишься умением? Ах да, о твоем участковом враче мы вроде говорили.
– Дать бы тебе в ухо, – беззлобно поторопил я товарища, и тот выдал:
– Шаайла никуда не ушла, а так и продолжает поиск наверху в одиночку. Сказала, что будет уходить самой последней.
– Эпическая гайка! – не удержался я от загадочного для местных ругательства и нелицеприятной классификации. – Ведьмочка страшненькая оборзевше-зазнавшаяся возомнившая. И зачем она свалилась на нашу голову?!
На мое патетическое восклицание мэтр клоунады не преминул пошутить:
– О! У вас голова на двоих? Или вас там трое?
Понятно, насмехался, что напасти не на нашу голову, а именно на мою. Ответственную, так сказать, за тех, кого я подпустил к собственному телу. И это мне еще до сих пор было некогда рассказать другу, что отныне мне как минимум раз в год придется принимать в гостях эту вашшуну и терпеть наедине от нее предложения об интимной близости. А уж если она забеременела и выносит нашего ребенка, секс с ней станет обязательным два раза в год до конца жизни.
Скорее всего, от морального расстройства я двумя словами пожурил друга за издевательства и затем скороговоркой перечислил только что промелькнувшие в мыслях горести. И Леня проникся ко мне участием настолько, что чуть не оторвал нервно теребимую мочку уха.
– Неужели?! Даже с каторги тебя обязаны раз в год к ней отвезти?!
– Именно! Теперь-то ты мне сочувствуешь?
Оказалось, что нет! Никакого участия, только желание поржать надо мной:
– Да я тебе завидую! Такие привилегии ни одному заключенному не приснятся!
И расхохотался так заразительно, что все оборачивающиеся к нам лучники не смогли сдержать улыбок. Сквозь смех прорывались пояснения: дескать, умора какая. Попасть на каторгу на край света и полгода проводить в путешествии туда и обратно. Пусть и в тюремной карете, и виды через решеточку, но зато постоянно новые пейзажи, новые лица, разнообразная кухня. Ведь самца-производителя просто обязаны будут кормить по высшему уровню. Редиска!
И хорошо, что этого не слышала вашшуна!
Еще лучше, что издеваться дальше надо мной другу не позволили обстоятельства.
– Зроаки! – воскликнул один из лучников, присматривающийся к дороге, которая до сих пор освещалась догорающими повозками. – Легкая кавалерия! Идут с интервалом!
Враг решил сделать разведку боем и прощупать силы обороняющихся. Хотя наверняка людоеды понимали: долина последняя, в горах сильно не попрячешься, а значит, люди будут стоять на данном невероятно удобном рубеже насмерть. Но бой в любом случае начинать надо, так почему бы не с разведки? А может, они смертников вперед послали или проштрафившихся вояк?
Потому что те пали, можно сказать, даром. Шестерых наши лучники сняли легко, подпустив ближе, пятеро развернулись и ускакали. Три лошади остались лежать на дороге, какая-никакая, а помеха. И это притом, что заготовленные нами телеги сталкивать навстречу атакующим аспидам не пришлось. Первый бой без потерь с нашей стороны, время пролетело, костров у нас за спиной осталось несколько меньше, чем прежде.
Вторая атака была уже более агрессивная и массовая. Теперь вперед рвалось около полусотни легких кавалеристов, пуская на ходу стрелы по нашим воинам. Пришлось выталкивать навстречу зроакам подводы с камнями и подожженные повозки с хворостом, чем, в принципе, мы с Леней и занимались. Пока светить и своим, и врагам наше оружие было преждевременно.
Телеги оказались не лучшей задумкой. Они не ехали прямо в самый низ, а чаще зарывались в стенки в начале спуска. Да и подвижному коннику оказалось довольно удобно принять в сторону, а то и объехать спускающийся на него таран. Зато телеги образовали солидные преграды своими обломками. Но и тут кавалеристы не растерялись, часть приседала за теми обломками и вела беглый огонь стрелами по нашим позициям, а часть бегом попыталась прорвать нашу оборону. Нам на руку играла темнота за нашими спинами, да и наемники действовали просто великолепно, с хладнокровием расстреливая приближающихся врагов практически в упор. Опять от волны нападавших половина осталась лежать в виде трупов, а половина откатилась назад в долину.
Но зато появилось и у нас двое легкораненых. Воевать они уже не могли. После чего стала понятна и разведка боем: теперь мы даже при всем желании не сможем пускать вниз телеги, груженные камнем. Они просто далеко не доедут из-за обломков предыдущих. Разве что попробовать спустить их вниз, когда враги подойдут большой колонной вплотную.