— Арриэтта… Арриэтта!
Подождал немного и позвал снова. Опять что-то горячее капнуло ему на руку: это была его слеза. Он сердито смахнул ее и, опустив голову еще ниже, позвал опять:
— Под! — шепнул он. — Хомили!
Они возникли так бесшумно в пляшущем свете свечи, что сначала он их не увидел. Они стояли молча, подняв к нему белые от испуга лица, там, где раньше был проход к кладовым.
— Где вы были? — спросил мальчик. Под откашлялся.
— В другом конце коридора. Под курантами.
— Мне надо вас отсюда забрать, — сказал мальчик.
— Куда? — спросил Под.
— Не знаю. Может быть, на чердак?
— Что толку? — сказал Под. — Я слышал, что они говорили. Они собираются сообщить в полицию, и принести кошку, и вызвать санитарную инспекцию и крысолова из Лейтон-Баззард.
Наступило молчание. Маленькие глаза смотрели в большие глаза.
— В доме не будет ни одного безопасного места, — сказал наконец Под.
Никто не шевельнулся.
— А как насчет кукольного домика на верхней полке в классной комнате? — предложил мальчик. — Туда даже кошка не заберется.
Хомили кивнула в знак согласия.
— О да, — еле слышно вздохнув, сказала она, — кукольный домик…
— Нет, — все так же, без выражения произнес Под. — На полке жить нельзя. Может быть, кошка и не заберется наверх, зато и мы не спустимся вниз. Там как в клетке. Нам нужна вода и…
— Я стану носить вам воду, — сказал мальчик, и здесь, — он коснулся кучки «хлама», — есть кровати и другие вещи.
— Нет, — сказал Под, — полка не годится. Да и ты скоро уедешь, так они говорили.
— О Под, — умоляюще зашептала Хомили, — в кукольном домике есть лестница, и две спальни, и столовая, и кухня… И ванная, — добавила она.
— Но этот дом под самым потолком, — растолковывал жене Под. — Тебе же надо есть, не так ли? — спросил он. — И пить?
— Да, Под, я знаю. Но…
— Никаких «но», — сказал Под и тяжело вздохнул. — Нам остается одно, — сказал он. — Переселиться.
— О!.. — прошептала Хомили, и Арриэтта принялась плакать.
— Полно, полно, — устало сказал Под, — не расстраивайся так. Арриэтта закрыла лицо руками, но слезы скатывались между пальцев; мальчик видел, как они поблескивали при свете свечи.
— А я и не расстраиваюсь, — всхлипнула она. — Я плачу от радости.
— Вы имеете в виду, — сказал мальчик Поду, однако поглядывая одним глазом на Арриэтту, — что переедете в барсучью нору?
Мальчик чувствовал, что его тоже охватывает радостное волнение.
— Куда же еще? — спросил Под.
— О господи! — простонала Хомили и села на поломанный комод из коробков.
— Но вам надо где-то спрятаться на эту ночь, — сказал мальчик. — Надо где-то побыть до утра.
— О господи! — снова простонала Хомили.
— Тут он прав, — сказал Под. — Мы не можем идти по полю ночью. И днем это нелегкое дело.
— Я знаю! — вскричала Арриэтта. Ее мокрое от слез лицо, блестевшее при свете свечи, сияло трепетной радостью. Арриэтта поднялась на цыпочки и взметнула вверх руки, словно собиралась взлететь. — Давайте переночуем в кукольном доме этой ночью, а завтра… — она закрыла глаза, словно ослепленная ярким видением, — завтра мальчик положит нас… положит нас… — куда, она не могла сказать.
— Положит нас?! — вскричала Хомили глухим, словно загробным голосом. — Куда?
— В карман, — пропела Арриэтта. — Положишь, да? — Она снова взметнула вверх руки, подняв к нему сияющее лицо.
— Да, — сказал он, — а потом принесу багаж в корзинке для рыбы.
— Ох! — вздохнула Хомили.
— Я выберу из этой кучи всю мебель. Они и не заметят. И все, что вам еще нужно.
— Чаю, — прошептала Хомили, — чтобы на всю жизнь хватило.
— Хорошо, — сказал мальчик. — Я принесу фунт чаю. И кофе тоже, если хотите. И кастрюли. И сковородки. И спички. Все будет в порядке, — сказал он, обращаясь к Хомили.
— Но что они там, в поле, едят? — простонала Хомили. — Гусениц?
— Ну, Хомили, не говори глупостей, — сказал Под. — Люпи всегда была хорошей хозяйкой.
— Но Люпи там нет, — сказала Хомили. — Ягоды. Они едят ягоды? А как они готовят? На костре?
— Право, Хомили, — сказал Под, — мы все это выясним, когда попадем туда.
— Я не сумею разжечь костер, — сказала Хомили, — особенно на ветру. А если пойдет дождь? Как они готовят, если идет дождь?
— Ну же, Хомили, — попытался прервать ее Под, он уже начал терять терпение, но она продолжала.
— Ты не сможешь достать нам коробки две сардин? — спросила она мальчика. — И соли? И свеч? И спичек? И принести ковры из кукольного дома?
— Конечно, могу, — сказал мальчик, — все, что вы захотите.
— Хорошо, — сказала Хомили. У нее все еще был очень встрепанный вид — отчасти из-за того, что половина папильоток раскрутилась и волосы торчали вверх отдельными пучками, но она, видимо, умиротворилась. — Как ты поднимешь нас наверх? В классную комнату?
Мальчик взглянул на свою ночную рубашку, в которой не было ни одного кармана.
— Я вас отнесу, — сказал он.
— Как? — спросила Хомили. — В руках?
— Да, — ответил мальчик.
— Лучше умереть, — сказала Хомили. — Лучше остаться здесь, чтобы меня съел крысолов из Лейтон-Баззард.
Мальчик обвел взглядом кухню, он попал в тупик.
— Может быть, вы залезете в мешочек для бельевых прищепок? — сказал он наконец, увидев мешочек на его обычном месте на ручке двери в буфетную.
— Хорошо, — сказала Хомили. — Только вынь раньше прищепки. Он положил мешочек на пол, и Хомили первая храбро вошла в него. Мешочек был сшит из холста и казался мягким на ощупь.
Когда мальчик поднял его, Хомили завизжала и прижалась к Поду и Арриэтте.
— Ой! — простонала она, когда мешок покачнулся. — Ой, не могу. Остановись! Вынь меня! Ой! Ой! — И, цепляясь друг за друга, они упали вверх тормашками на дно мешка.
— Успокойся, Хомили, — сердито сказал Под и крепко схватил ее за ногу.
Не так-то ему было легко удержать ее от крика, когда сам он лежал на спине, прижав подбородок к груди, а одна нога, застряв в складке мешочка, была поднята над головой. Арриэтта вскарабкалась наверх и выглянула наружу.
— Ой, Под, я не могу, — рыдала Хомили. — Останови его, Под. Я умираю. Скажи, чтобы он опустил нас на пол.
— Опусти нас, — терпеливо, как всегда, сказал Под. — На одну минутку. Вот так, хорошо.