— Если и так, ничего страшного. Не волнуйся.
Взяв ее лошадь и старую Нелли за поводья, он повел их к реке. Кортни сразу же забыла про индейца, думая лишь о том, как бы удержаться в седле. В ледяную воду погрузились сначала ее ноги, потом бедра и ягодицы. Пегая кобыла взбрыкивала и пригибалась, преодолевая бурное течение.
Наконец они выбрались на берег, и Кортни развесила на кустах свою мохеровую юбку, переодевшись в непривычные брюки. Она воспылала благодарностью к маленькой лошадке, которая в целости и сохранности переправила ее через реку. Ее кобыла и мерин Чандоса, Шуафут, были пегими.
Кортни знала, что таких пегих лошадей любили индейцы — наверное, из-за их терпения и выносливости.
У Кортни никогда еще не было своей лошади, и теперь, оглаживая ее холку, она решила дать ей имя.
Она еще возилась в кустах с лошадьми, стараясь подольше не появляться перед Чандосом в брюках.
В магазине она не успела примерить их, решив, что они ей подойдут. Но Кортни ошиблась — это были брюки для мальчиков, а не для мужчин. Сейчас только сильный голод заставил ее выйти из-за кустов.
Чандос ушел к реке набрать во фляги воды, но Кортни забыла о нем, увидев готовившуюся на костре еду. Котелок, висевший над слабым огнем, весело булькал, и над поляной плыл аромат тушеного мяса. Кортни нашла ложку и, сглатывая слюну, нагнулась над котелком.
— Проклятие!
Кортни, вскрикнув от удивления, выронила ложку и обернулась к Чандосу. Он стоял в нескольких шагах от нее. В одной руке он держал фляги, другую прижимал ко лбу, словно превозмогая боль. Но едва он опустил руку и сердито уставился на Кортни, она поняла, что у него ничего не болит.
— Чандос?
Он молчал, оглядывая брюки девушки, плотно облегавшие ее. Кортни знала, что они слишком тесные, но от взгляда Чандоса почувствовала себя раздетой.
Она вспыхнула:
— Не смотри на меня так! Я не хотела покупать их, это Матти уговорила меня, сказав, будто ты хочешь, чтобы я походила на мужчину — для маскировки. Откуда я могла знать, что они не подойдут мне? Я никогда не покупала себе мужскую одежду. А на примерку мне не хватило времени — ты же дал мне всего час на…
— Заткнись! — оборвал он. — Мне плевать, почему ты нацепила их. Сними сейчас же и надень свою юбку!
— Но ты сам велел мне купить их! — раздраженно возразила Кортни.
— Я велел тебе купить брюки и рубашку. Это не значит… Если ты будешь крутить передо мной своей маленькой задницей…
— Как ты смеешь… — задохнулась она.
— Не испытывай мое терпение, леди, — рявкнул он. — Надевай юбку!
— Она еще не высохла.
— Да если даже она промокла до нитки — надевай сейчас же!
— Прекрасно! — оскорбление вскричала Кортни. — Но только потом не злись, если я простужусь и тебе придется…
Ухватив ее за плечо, он так стремительно повернул ее, что Кортни, не удержав равновесия, упала в его объятия. Потом Кортни подумала, что он и сам очень удивился этому, иначе почему, вцепившись в ее ягодицы, не отпускал их и тогда, когда она вновь обрела равновесие? Не слишком ли много он себе позволяет?
— Ну? — сурово спросила Кортни. — Ты, кажется, хотел, чтобы я переоделась?
Он заговорил низким голосом, который успокаивал и странно волновал Кортни:
— Ты меня совсем не понимаешь, правда. Кошачьи Глазки?
Кортни испуганно спросила:
— Может… может, отпустишь меня? Но он не отпустил, и на какую-то долю секунды в глазах его промелькнуло смущение. Кортни затаила дыхание.
— Учти, леди, — буркнул он наконец, — постарайся больше так не удивлять меня. Можешь носить свои брюки, раз уж, как ты утверждаешь, я велел тебе их купить. А то, что мне они не по вкусу, так это в конце концов мои трудности.
Похоже, он так извиняется за свое странное поведение? Уж конечно, она постарается больше не удивлять его, ибо от этого он становится каким-то очень уж странным.
— Тогда, если не возражаешь, я сначала поем и подожду, пока моя юбка еще немножко подсохнет. Согласен?
Он кивнул, и Кортни пошла к вьючной лошади за тарелками.
Перекусив, они вновь двинулись в путь, по-прежнему держась поблизости от реки, но стараясь не въезжать в густые прибрежные заросли. Примерно через час Кортни опять увидела индейца. Тот самый он или нет? Откуда ей это знать? Но теперь она уже не сомневалась, что это действительно индеец, а не обман зрения. Он сидел верхом на пегой лошади и с невысокого холма к западу от них рассматривал ее и Чандоса. Она поравнялась с Чандосом.
— Ты видишь его?
— Да.
— Что ему надо?
— От нас ничего.
— Тогда почему он здесь и смотрит на нас? — спросила она.
Он повернулся к ней:
— Спокойно, леди. Это не последний индеец, которого ты увидишь в ближайшие несколько недель. Не волнуйся!
— Не волноваться?
— Нет, — твердо сказал он.
Кортни стиснула зубы. Господи, какая неслыханная словоохотливость! Но она все же перестала бояться индейца, видя спокойствие Чандоса.
Вскоре они отъехали от индейца на приличное расстояние, и, оглянувшись, Кортни увидела, что он не поехал за ними, а так и остался на том невысоком холме.
Кортни припомнила все, что когда-либо слышала или читала о нападениях индейцев, включая и ту переделку, в которую попала сама. Она догадывалась, что некоторые из этих нападений были справедливой местью за ту бойню, которую учинили Джордж Кастер и его седьмая конница против дружелюбно настроенного отряда чейеннов. Эта бойня произошла в том же году, когда она потеряла отца, но немного позднее. А недавно Кастера оправдали за недостатком улик.
Кортни вздохнула. Белые убивают индейцев. Индейцы им мстят. Потом белые мстят индейцам, и индейцы им. Да кончится ли это когда-нибудь?
Что-то не похоже. Во всяком случае, если и кончится, то не скоро. Индейские племена были повсюду — от Мексики до канадской границы, и кровь лилась по всей стране.
Год назад в Северном Техасе полтораста кайова и команчей напали на десять фургонов, которые перевозили зерно из Уэзерфорда в Форт-Гриффин. Хозяину фургонов удалось окружить индейцев и дать им отпор, так что кое-кто из его людей убежал, но оставшихся нашли мертвыми и изуродованными.
Говорили, что это нападение возглавил вождь кайова Сет-Тайн-Те, больше известный как Сатанта. Этого предводителя запомнили, поскольку он часто надевал медный шлем с плюмажем и мундир с эполетами генерала американской армии.
Матти веселилась над забавной выходкой индейского вождя после набега на Форт-Ларнед.
Украв большую часть полкового табуна, он послал командиру крепости записку, в которой сетовал, что лошади плохи, и требовал, чтобы к следующему его визиту приготовили табун поприличней.