– Этого никто не говорит, Сергей, – Ахилло даже подмигнул. – Машину не видели во время бегства тамошних вражин. А приезжала ли она туда в другое время, никто и не спрашивал.
– Центр? – тихо спросил Пустельга, все еще не веря. – Неужели там «Ковчег»?
Треть беглецов была из правительственного дома, и никто из них не уезжал на черной машине! Значит? Значит, им никуда не нужно было уезжать!
~ Ну, проявим осторожность, – Михаил пустил в потолок кольцо сизого дыма курил он с явным удовольствием. – Там может быть пункт сбора, откуда их везут тайной линией метро…
Послышалось хмыканье, это не выдержал Карабаев.
– Или местным тузам из принципа не подают транспорт… Но, честно говоря, самое простое решение – самое верное. Там их центр, товарищ очень старший лейтенант…
– Глумитесь над начальством, артист погорелого театра? – Сергей еще раз оглядел карту, хотя картина была ясной. – Ладно, ордена цеплять рано. Что у нас по этому дому?
– Много всякого, – в голосе бывшего селькора не чувствовалось особой уверенности. Пустельга выпрямился:
– Значит, так. Завтра достать план дома, всех подземных коммуникаций, а также схему организации охраны. Подберите данные секретных сотрудников за последние полгода. Что еще? Да, посмотрите, не было ли каких-нибудь ЧП во время строительства…
– 3'исть-то вин 3'исть, – неожиданно проговорил Ахилло на чистом украинском. – Та хто ж йому дасть, товарышу панэ начальнику?
– То есть? – Если Михаил начал разговаривать по-украински, то дело становилось необычным. – Кто кого съест?
– Это из анекдота про слона в зоопарке, Сергей. Мы ведь вам сюрприз хотели приготовить, бедный Прохор Иванович пол-Управления обегал. Продолжать?
– Данные засекречены? Все?
– Все. Геть уси!
– Можете переходить обратно на русский. Я понял…
Ну что же… Значит, кто-то позаботился лишить его группу и этой информации. В случайность Пустельга уже не верил. Если особая группа НКВД не имеет допуска к таким данным, то для кого они предназначены, кроне руководителей «Вандеи»?
– Не вздумайте идти к Ежову. Мы тут с Прохором подумали… Чем меньше шуму будем поднимать, тем лучше. Мой батюшка немного знаком с товарищем Иофаном – тем, кто построил этого монстра на набережной. Кстати, сам Иофан живет там же… Завтра-послезавтра нанесу визит – в частном порядке. А заодно погуляю возле дома. Вдруг чего замечу… Гильзы с карты мы уберем ~ от греха подальше.
– Хорошо… – Идея орденоносца была неплоха. Шум поднимать рано. Правда, без документов заниматься домом трудно, требовалось время, чтобы как следует подумать. Они близко к цели, значит, требовалась осторожность…
Домой ехать не хотелось. Пустельга сел в автобус, новый, двухэтажный гордость Столицы, и вскоре добрался до правительственного дома. Он несколько раз проезжал это место, но ни разу не присматривался. А смотреть было на что.
Дом на Набережной был громаден. Серый многоэтажный фасад протянулся, казалось, на целый километр вдоль гранитных речных берегов. Но истинные размеры были скрыты: за главным фасадом прятались другие корпуса, такие же многоэтажные, огромные. А еще что-то было под землей, что-то стояло на крыше, поблескивая стеклами и ощетинившись антеннами… Может, в яркий летний день сооружение Иофана казалось сказочным дворцом – предвестником будущей коммунистической Столицы. Но в этот мрачный вечер дом напоминал гигантское чудище, жуткого монстра, хранившего в своем темном чреве мрачные тайны. Пустельге внезапно захотелось никогда больше сюда не приезжать, забыть навсегда – и отправиться ловить карманников на Хамовнический рынок…
На следующий день Сергей с нетерпением ожидал возвращения Михаила. Тот вернулся скоро, но без особого успеха. Иофан куда-то уехал на пару дней, и Микаэль ограничился тем, что побродил возле подъездов, встретив нескольких знакомых. По его словам, работы было на год, если не больше: в десятках подъездов Дома могло происходить что угодно.
Пустельга не был особенно расстроен: можно подождать. Пока же он усадил Карабаева за разбор присланных из следственного отдела дел, в которых, по мнению коллег, могли быть какие-то данные о «Вандее». То там, то здесь в Столице арестовывали членов различных «тайных организаций». Большая часть из них была просто кружками неосторожных болтунов, но среди десятков дел мог найтись какой-нибудь след, пусть даже слабый и ненадежный. Ахилло же получил папку с донесениями о предполагаемых диверсиях группы Фротто. Обе эти линии следовало отработать, кроме того, подобные занятия помогали скрыть от любопытных глаз тайну Дома на Набережной…
Два дня прошли спокойно и скучновато. Каждый вечер Пустельга ждал неожиданного визита, но его, похоже, временно оставили в покое. Сам он дважды звонил эксперту, но Арнольд Феодосиевич просил еще немного подождать.
На третий день по пути на работу Пустельга, купив свежий номер «Столичной правды», развернул по привычке четвертую страничку, желая узнать об успехах любимого «Динамо». Внезапно взгляд упал на маленькую заметку в левом нижнем углу. Всего десяток строк…
«Гибель актрисы»… «Вера Лапина… Молодая, талантливая… ее первые роли… зверски убита… похороны состоялись вчера на Головинском…» Память привычно зафиксировала: Головинское кладбище. Именно там нашли ее труп… Опять случайность?
Стало муторно. Он ведь и не знал ее, молодую, талантливую, надежду Камерного театра. Не знал. Но в случившемся была доля его вины – и, может, немалая…
Сергей медленно шел по оживленной в утренний час центральной улице Столицы, заставляя себя еще раз вспомнить все детали этой страшной истории…
Может, ему вообще не следовало вмешиваться? Не говорить Волкову? Тогда Вера не вырвалась бы из лап Рыскуля… Всюду клин. Нет, если за нее взялись те, кто начал играть против него, Пустельги, девушке было не спастись… Да, не спастись. Но Сергей должен был попытаться! Она лгала ему – затравленная, перепуганная до смерти, – но ее следовало увезти из Столицы, спрятать – и разобраться спокойно…
Он этого не сделал. Слишком заботился о своей безопасности, увлекся анализом ситуации…
Плохо, старший лейтенант! Если б такое случилось с его агентом, впору подавать в отставку. Вера не была его сотрудником, она просто просила помощи… Очень плохо…
Пустельга понял, что не сможет сидеть в кабинете. Не отвечая на удивленный взгляд Ахилло, он сообщил, что вернется к четырем дня. Уже в дверях его догнал вопрос – неизбежный и правильный: где искать сгинувшего руководителя группы, буде появится необходимость? Сергей и сам не знал, куда он собирается идти. В холодный мокрый парк? Снова на набережную? Если хотя бы знать, что той, которую он там встретил, общение с ним не столь противно!.. Она не любит людей из Большого Дома…
Впрочем, выход нашелся быстро. Сергей сообщил, что направляется к Дому на Набережной. В конце концов, надо заняться делом, для начала проведя рекогносцировку…