Женщина кивнула головой.
– Хорошо! И не бойся. Лично тебе ничего не грозит. Полежишь несколько часов, потом уедешь, целой и невредимой!
Москвитин повернулся к генералу:
– Ну, а мы с тобой, господин Оболенский, пройдем в твой служебный кабинет! Нам поговорить есть о чем и кое-какие новости узнать, да и пригласить пару человечков не помешает! Спальню все же закрой. Женщины до того непонятливый народ, при этом ловкий и коварный. А я действительно не желаю ей зла. Обидно будет, если придется применить оружие. Против нее!
Оболенский под надзором Москвитина вышел из спальни, закрыв ее на ключ. Проследовал в кабинет.
Сел в свое рабочее кресло, положив по требованию Москвитина руки на стол.
Андрей присел рядом, держа пистолет в руке. Посмотрел на время: 7.30. Взглянул на Оболенского:
– Ну, давай, оборотень, рассказывай о делах своих.
Генерал изобразил удивление:
– Каких делах? Что за оборотень? Ты что говоришь, майор? О последствиях не думаешь?
Андрей спокойно ответил:
– Обо всем я уже подумал. Хорошо подумал! Благо ты мне на это времени предоставил много. Да и человека своего подставил весьма кстати! Но не хочешь ты говорить, это сделаю я! Все равно до обеда нам, по большому счету, только и предстоит, что вести диалог, получая кое-какие сообщения! Итак! Начнем с того, что ты одним июньским вечером в кафе «Каприз» встретился с полевым командиром бандитской террористической группировки Адама Дахашева – Джуры, Ахмедом Астаминовым – Батыром! Да, генерал, не возражай, именно с Батыром, а не с его братом-близнецом Хасаном, хотя между ними, как выяснилось, при показной и хорошо разыгрываемой вражде, особой разницы не было. Оба состояли на службе у Джуры. Значит, ты встретился с Батыром…
Рассказывая Оболенскому о его же предательстве, Андрей внимательно следил за временем. В девять часов он, прервав речь, указал генералу на телефон:
– Звони в охранное агентство и предупреди его босса о том, что оставляешь действующую охрану до вечера, естественно, с двойной оплатой дополнительных услуг!
Руководитель спецслужбы, хмуро взглянув на Москвитина, снял трубку городского телефона. Вопрос с охраной быстро разрешился, особенно на это повлияло заявление клиента о двойной оплате.
В десять часов, уже закончив свое повествование, Москвитин спросил:
– Тебе должны сообщить о вылете борта с оружием?
Генерал проигнорировал вопрос.
Но тут же раздался сигнал на его сотовом телефоне. Андрей положил руку на аппарат:
– Так! Если это Остапов, выслушаешь его и прикажешь, захватив с собой чиновника из Росвооружения или еще откуда, что поставлял вам столь дефицитный товар, прибыть сюда, на дачу. Без охраны. На вопросы не отвечай. Скажи, мол, того требует немного изменившаяся обстановка. Отказов не принимай! Эти чинуши должны быть здесь. И не дури. Иначе…
– Что иначе?
– Иначе ты умрешь! У нас мало времени. Скажу и обещаю тебе одно, пока жив я, ни тебе, ни твоим приятелям ничего не грозит. Слово Москвитина. Отвечай.
Генерал знал, что майор держит слово при любых обстоятельствах, поэтому поверил ему сразу.
Он поднес телефон к щеке:
– Слушаю, Оболенский!
Москвитин мог слышать разговор, так как была настроена громкость «трубы».
– Петр Константинович! А я уж подумал, не случилось ли что?
На что генерал пробурчал:
– Мне, по-твоему, в туалет выйти нельзя?
– Конечно, можно, извините. Докладываю, товар пошел к заказчику!
– Хорошо! Во сколько точно самолет оторвался от бетонки?
– По графику, только что, ровно в 10.00!
– Отлично. Теперь слушай меня, Борис Борисович, найди-ка по связи Большакова и с ним срочно ко мне на дачу.
В голосе генерала ВВС прозвучало недоумение, смешанное с признаками некоторой тревоги:
– А что, собственно, произошло, Петр Константинович?
Оболенский повысил голос:
– А собственно, ничего особенного не произошло, просто несколько изменилась общая обстановка, что не грозит общему делу, но требует внесения коррективов касаемо финансовой стороны сделки. Подробнее узнаете здесь. Все, это не телефонный разговор. Ищи Николая Васильевича и скорым ходом ко мне. Да без эскортов охраны! Здесь никому ничего не грозит, так что будет лучше, если вы телохранителей оставите в столице. Я ясно изложил мысль?
– Я вас понял, Петр Константинович!
– При подъезде предупредите меня, чтобы моя охрана пропустила вас! Отбой!
Генерал отключил мобильник, бросив его на стол и спросив:
– Что дальше?
– А дальше, господин Оболенский, я удивлен, почему тебе, руководителю Службы, еще не сообщили об одной автокатастрофе, произошедшей еще вчера вечером.
Майор продолжал удивлять генерала. Тот спросил:
– О какой еще автокатастрофе ты ведешь речь, майор?
– Об обычной, хотя нет, тяжелой, все же погибли четыре человека.
– Но почему я должен знать о происшествии на дороге?
– Так в этой катастрофе погиб твой преданнейший пес, Григорян, заодно со своими отморозками, что пасли в свое время квартиру Ковалевой, и прапорщиком Верой Фединой, которую ты использовал для того, чтобы выманить бывшего супруга Анастасии из гостиницы и далее использовать в уничтожении семьи. Разве тебе не интересна судьба ближайших «шестерок»?
Взгляд Оболенского стал еще мрачнее, вместе с тем в нем вновь возродился страх. Он проговорил:
– Так ты и их убрал?
– Да! Сначала Лопыря, потом только что названных, штатных и нештатных сотрудников нашей насквозь прогнившей спецслужбы. Так что, сам понимаешь, я настроен серьезно! И лучше выполнять все мои требования, дабы я мог сдержать данное тебе слово! Но прервем разговор, мне надо кое-кому позвонить. Спутниковая связь с «Гарпуном», надеюсь, функционирует.
Генерал кивнул на трубку спутникового аппарата.
Москвитин вызвал Карцева:
– Первый! Я – Москит! Если слышишь, ответь!
– Слышу тебя, Москит!
– Как наши дела?
– Нормально, плато блокировано! На нем пока десятка три боевиков, готовят площадку под груз, остальных не видать.
– Ты, Игорь, поаккуратней там! Отряды Джуры все снялись с баз, направились к Черной горе и должны находиться где-то рядом.
– Я это знаю. Духи еще с вечера обозначили себя немногочисленным конным отрядом. Ты мне лучше скажи, как твои успехи?