Отдохнув, приведя себя и оружие в порядок, Володя медленно и осторожно, от куста к кусту, начал продвигаться в сторону кордона. Но и приближаясь к селению, он ничего подозрительного не замечал. Подойдя вплотную к крайнему дому, вернее, его развалинам, вновь затаился. Нет, похоже, ничего угрожающего. А вот и дед Матвей. Тот вышел из своей избы, сел на скамейку у поваленного плетня, спокойно закурил.
Леший вышел внезапно, чем напугал старика.
– Тьфу, твою мать! Володь? Ну че за привычка пужать меня? И че ты от болота? Весь мокрый! Ты же написал, что будешь в Лепках!
– Я там и был. – Лешин присел рядом.
– А чего тогда с болота прешься?
– Так надо, дед.
– Еще «гостей» ждешь?
– С чего взял?
– Автомат на что? И болото?
– А?! Нет, пока не жду.
– Слава богу.
– Как у нас тут, на кордоне?
– Пошто спрашиваешь, коль никого не ждешь?
– Я сказал: пока не жду.
– Ясно. На кордоне все в порядке, если можно назвать порядком весь этот бардак.
Старик обвел рукой полуразвалившееся селение.
– Ладно, пойду я, – сказал Леший.
– Ко мне позжее не придешь?
– Ну ты что? Совсем, что ли? Нянька я тебе?
– Ладно, ладно, расшумелся. Иди, герой.
Лешин вошел в дом, наладил душ, переоделся в спортивный костюм. Посмотрел на часы – 20.10.
Набрал знакомый номер:
– Виктор? Это Лешин. Как там у нас с Геной?
– Буквально час назад звонил. Все я ему передал. Он сказал, что понял, на днях возьмет отпуск и сделает все, как вы просили.
– Спасибо вам большое.
– Да не за что. Вы, если увидите его, передайте, вас он послушает, чтобы хоть на пару дней заглянул к нам.
– Обязательно, Виктор.
– Удачи вам!
Так. Это уже лучше. По меньшей мере Гена надежно прикроет тыл.
Владимир закрыл двери, включил свет – все, как в прошлый визит незваных гостей. Береженого бог бережет. Прополз лазом в сад. Оттуда в развалины соседского подворья, где устроил удобную лежанку с прекрасным обзором. Автомат положил рядом. Антикомарин надежно защищал от кровососов. Лишь бы не пошел дождь. А в остальном все о'кей!
Ночь прошла спокойно. Володя проснулся по обыкновению в семь часов. Выглянул из своего укрытия. Убедившись в безопасности, Леший вышел из развалин. Спрятав автомат, прошел к лесу и далее на реку. Окунулся в прохладную воду, проплыл против течения, вдоль кустов. Плавание освежило его, бодрость наполнила тело. Лешин задумался. Завтра воскресенье. Сегодня Бабичев должен наведаться к Королю и заодно вывезти Татьяну в Рязань. По прибытии в Лепки Бабичев сам должен ему позвонить. Остается только ждать. Решив убить время, Володя взял удочки, накопал червя, вышел к реке. Перешел на другой берег, выбрал место, с которого имел неплохой обзор, и занялся рыбалкой.
Звонка от Бабичева не последовало. Ни в 19.00, когда по обыкновению Боб возвращался домой, ни позже.
В 22.30 Леший решил сам вызвать Боба. Но голос в трубке сообщил, что в настоящее время абонент для связи недоступен. Это обстоятельство встревожило. Немного подумав, Владимир позвонил майору Жукову, домой.
– Слушаю, – ответил заместитель Бабичева.
– Это Лешин. Валера, как мне найти Николая?
– Бабичева? Он должен быть дома.
– Подожди. Боб ездил сегодня в город?
– Да. И где-то около восемнадцати часов вернулся.
– Ты сам его видел?
– Лично докладывал ему.
– А потом?
– Что потом?
– Потом он куда делся?
– Говорю же, должен быть дома.
– Его сотовый молчит.
– Может, отключил? Есть ведь и обычный телефон, позвони по нему.
– Ну ладно, спасибо.
– Не за что.
Неприятное чувство опасности холодком обняло Лешего. Бабичев вернулся, но не позвонил ему? Такого быть не могло. Никак не могло.
Владимир набрал обычный, домашний номер Бабичевых. Длинные гудки. Никто к телефону не подходил. Следовательно, хозяев нет дома? Что все это значит? Куда делся Боб? Что с Татьяной? Вдруг запищал сотовый телефон Лешего.
– Да?
– Владимир Алексеевич? Это Жуков. Извини, но твой вопрос насчет начальника встревожил меня, тем более что и обычный его телефон молчит. Поэтому я проверил через отдел и хочу тебя успокоить. Бабичев вернулся в Лепки в 18.15, в это время он и заходил в РОВД. Затем, забрав супругу и предупредив личного водителя, вновь куда-то уехал. Его машину видел наш патруль, примерно в 19.30. Направление на Рязань. Думаю, он решил кого-то навестить в городе и скоро даст о себе знать.
– Спасибо, Валера.
– Так что не волнуйся, Владимир Алексеевич.
– Хорошо и... до связи.
Леший отключил телефон. Выходит, Бабичев вернулся, забрал жену и уехал? Чушь. Без его, Лешина, ведома он не мог ничего предпринимать, позвонить был просто обязан. Чушь. Чушь и ложь! Но почему она исходит от Жукова? Что это значит? Владимир закурил. Это могло означать одно: Бабичева Король не выпустил. Вопрос в другом: просто оставил у себя на ночь или «раскусил» Боба и нейтрализовал его? Но почему лжет Жуков? Этот такой симпатичный и порядочный с виду майор? Или он тоже дезинформирован? Может, и так... Успел ли Николай отправить Татьяну? Если нет, то это хуже. Черт! Ничего нельзя проверить. Остается переждать ночь. Может быть, утром что-то прояснится? Но чувство опасности окрепло и уже плотно сидело в Лешине.
Развязка наступила утром следующего дня, в воскресенье. Дед с вечера ушел на реку, и Леший провел очередную ночь в соседских развалинах. С рассветом он перебрался в дом и на чердаке немного поспал. Разбудил Владимира дед Матвей. Тот, как был в рыбацком одеянии, ввалился в дом.
– Володь! Вова!
– Чего орешь? – спросил Лешин, спускаясь с чердака.
– Там, Володь... на поляне... возле дуба... нехорошее замышляется.
– Подожди. Переведи дух. Вот так. Теперь спокойно и подробно.
– С вечера туда парочка молодая на машине приехала. Я видел, напротив рыбалил. Ну, отдыхать, думаю, прибыли. Сначала все шло нормально. Молодые достали палатку, развернули, подняли. Искупались возле брода. Потом в палатку залезли и затихли. Понятно, дело молодое. За ночь пару раз наружу выходили, по нужде, значит. И все бы ничего, но утром, часов в пять, подваливает к ним еще машина. Квадратная, ненашенская, большая и черная. Оттуда – четверо парней. Прямо к палатке подошли. Один из четверых кричит: «Холоп! А ну давай на выход. И мымру свою прихвати». А из палатки – р-раз – выстрел. Но стрелял тот малый в палатке на голос и не попал, а может, пужал... Эти четверо – за свой броневик. Орут: «Ах ты, сука! Ну, падла, сейчас ты свое получишь». И разошлись веером, окружили, значит, палатку. Холоп тот еще раз пальнул, эти снаружи и кинулись одновременно. Стащили палатку, Холоп и выскочил на поляну. Одному хорошо по яйцам врезал. В руках обрез одноствольный. Но больше не стрелял. Трое других навалились. Холоп, может, и хотел стрельнуть, перезаряжал он ружье-то, да только то ли осечка вышла, то ли не успел. Свалили они его. Били сильно, ногами. Потом к бревну привязали. Что-то допытывались. Холоп этот держался молодцом, только ругался и отплевывался.