— Нет, уважаемая Виктория Константиновна. Мы исполняем свой долг перед Родиной, над которой нависла реальная угроза уничтожения государства. Приказы мне отдают люди, кровью и потом заслужившие это право. Они не чиновники, они не представляют власть. Они те, кто выше власти! Они те, кто спасает Родину, а не губят ее! И только таким людям я готов подчиняться.
— А если вам прикажут, ну, скажем, уничтожить неугодного власти высокопоставленного чиновника, вы выполните приказ?
— Нет! Как никогда не отдам команду подчиненным стрелять в людей, поднявших мятеж, протестуя против своего униженного положения. Сниму погоны, но не отдам! Под суд пойду, но…
Соколовская улыбнулась:
— Ну все, достаточно! Теперь мне понятно, почему у России еще есть силы противостоять угрозе национальной безопасности. Благодарю вас, полковник!
— Не за что, Виктория Константиновна. Время связаться с генералом Мещериным!
— Да, да, конечно!
Клинков вызвал Тайрун:
— Советник? Рысь!
— Слушаю тебя, Рысь! Как дела, Сергей Сергеевич?
— Подчиненный мне отряд сорвал попытку боевиков Абделя нанести удар по российскому посольству и соотечественникам, работающим в Бутаре. Банда Флинта уничтожена.
— Я уже в курсе! Поздравляю! Что с самим Хартом?
— Он пленен!
— Хорошо! Что требуется от меня?
— Обеспечить воздушную эвакуацию отряда, а также усилить охрану посольства, где находятся и строители.
Генерал произнес:
— Со строителями и посольством, думаю, вопрос решит Соколовская, а вот насчет отряда готов выслушать ваши предложения.
Полковник сказал:
— Эвакуацию необходимо провести из двух мест. Первое – от перевала, точнее, если смотреть со стороны Тайруна, за перевалом. Для этого одному «Ми-8» достаточно приземлиться на равнине между лесным массивом и горным хребтом. Второе место – собственно посольство. Это еще один «Ми-8», хотя можно поэтапно, использовав и один вертолет, перегруз получится небольшой.
— Ну зачем же один? К вам подойдут два «Ми-8» и три «Ми-24». Вертолеты огневой поддержки при необходимости подавят позиции ПВО Бутара, которые, впрочем, вряд ли решатся нанести удар по российским машинам. Но, если возможно, было бы неплохо госпоже послу согласовать наши действия с действующим еще президентом Бутара. Насколько мне известно, генерал Дуни Абу Бар до сих пор так и не начал активных действий с целью захвата власти в Тайбе.
— Я вас понял!
— Тогда сообщите дополнительно, когда конкретно мне выслать авиацию в Бутар.
— Хорошо! Готовьте машины, сообщения долго ждать не придется.
— Они готовы, полковник.
— Тогда до связи, советник!
— До связи!
Клинков отключил спутниковую станцию, повернулся к Соколовской:
— Я не понял, Виктория Константиновна, почему усиление охраны посольства и эвакуацию строителей Мещерин сбросил на вас?
Соколовская вновь мило улыбнулась:
— Вячеслав Андреевич поступил так потому, что проинформирован о решении МИДа и ФСБ по тем вопросам, которые затронули вы. К обеду из Тайруна к нам подойдет спецподразделение службы безопасности, эвакуацию же строителей проведем авиацией МЧС. А что там говорил Мещерин насчет какого-то согласования с Карагабом? Извините, говорили вы громко, и разговор был неплохо слышен.
Полковник объяснил суть пожелания генерала:
— Это придаст пролету наших вертолетов законное обоснование, и он не будет расценен как вторжение в воздушное пространство Бутара. Хотя, если вы слышали наш разговор, генерал особо не настаивал на подобном согласовании. «Вертушки» пойдут к нам в любом случае!
— Понятно! Интересно, есть у нас связь с президентской резиденцией?
Ответил Гордиенко:
— Связь-то есть! Непонятно мне, почему Дуни до сих пор медлит? Ведь он уже должен был захватить дворец президента?!
— Вот заодно узнаем и обстановку в центре Тайбы.
Но послу России не пришлось вызывать канцелярию президента Бутара.
Канцелярия опередила дипломатическое представительство. Соколовская не успела подойти к рабочему столу, как в кабинет вошла секретарь посла:
— Извините, господа! Виктория Константиновна, вас срочно желает услышать президент Бутара господин Карагаб, а также посол США изъявил желание переговорить с вами.
— Вот как? Спасибо, Лена!
— Я могу идти?
— Да!
Посол взглянула на старших офицеров спецслужб:
— Что бы это значило?
Гордиенко пожал плечами:
— Это может означать все, что угодно!
— Что ж! Гадать не будем, как не будем испытывать терпение президента.
Посол присела в свое кресло, сняла трубку телефона прямой связи с главой Бутара. Тот ответил сразу:
— Доброе утро, господин посол! Хотя добрым для вас его назвать нельзя! Мне только что доложили о нападении на российское посольство. Я глубоко сожалею, что подобное произошло, и от имени дружественного России народа Бутара, а также лично от себя приношу официальные извинения за имевший место инцидент, по докладам руководителя Департамента безопасности, организованный наемниками печально известного террориста Абделя Аль Яни, незаконно проникшими на территорию Бутара. Власти государства готовы оказать любую необходимую помощь российскому посольству. Я отдал приказ мотопехотному батальону выдвинуться к дипломатическому представительству России и временно взять его под защиту до прибытия сил обеспечения безопасности посольства из России. Наш МИД уже получил ноту протеста от МИДа РФ. Правительство Бутара полностью признает вину за то, что не смогло обеспечить безопасность сотрудников посольства и специалистов, работающих на строительстве ГРЭС. Я хочу также выразить соболезнования родственникам погибших российских граждан, если таковые имеются. Всем им мы готовы материально компенсировать моральный урон, нанесенный в ходе проведения наемниками Абделя Аль Яни террористической акции. Если вы решите провести эвакуацию своих граждан, правительство Бутара с пониманием отнесется к этому и предоставит воздушное пространство и столичный аэропорт для российских самолетов или вертолетов. Еще раз прошу принять мои искренние извинения!
Соколовская, выслушав президента Бутара, ответила:
— Извинения принимаю! Силы охраны сумели отбить нападение террористов на посольство. Смогли мы защитить и своих сограждан, работающих на объекте ГРЭС. Зданиям дипломатического представительства нанесли некоторый урон, а одно из них практически уничтожено, но с этим, думаю, разберемся в рабочем порядке.
— Естественно! Извините, я вынужден прервать разговор!