– А Волков? – коротко напомнил Косухин.
– А что он сообщил? Что где-то севернее Шекар-Гомпа есть нечто, куда Агасфер посылал карательные экспедиции? Хоть бы Валюженич помог!
– Он как раз там, Бен. Уехал полгода назад. Я его найду…
– Иголка в стоге сена… Ага, кажется, Лу… Наконец-то…
Внизу хлопнула дверь. Бен удовлетворенно кивнул и потер руками:
– Самое время ужинать. Что-то она задержалась у нашего больного…
Девушку уложили на диван. Растерянный Бен держал в руках аптечку, а его приятель осторожно прикладывал к ране тампон с мазью.
– Осторожно, Джонни-бой. – Бен взглянул на лицо сестры и, не выдержав, отвернулся. – Господи, что же это!..
– Красиво, да? – Лу постаралась улыбнуться. – Ну все, сидеть мне в старых девах… Чиф, там еще на шее…
– Вижу, Лу. Лежи спокойно… Чем это? Папиросой?
– Да… Чиф, потом посмотришь, у меня, кажется, ребро сломано…
– По-моему, ребро цело, – сообщил Косухин. – Вдохни, Лу. Здесь болит?
– Везде болит… Нет, здесь не сильно. Ушиб?
– Вроде… Бен, нужна срочная госпитализация!
– Не вздумайте! – Лу встала, прижимая тампон к лицу. – Бог-с ним, не возьмут замуж, зато мы, кажется, вышли на настоящее подполье!
– Корф… Корф… – негромко проговорил Косухин. – Да, это интересно… Что ты ему рассказала?
– Я? – удивилась девушка. – Ничего, конечно! Мы лишь договорились о встрече. Он возьмет с собой Стрешнева… Бен, надо подумать, как лучше организовать обратный маршрут. Сегодня пришлось брать такси, мне было трудно идти…
– О чем ты! – Брат резко взмахнул рукой. – К черту все! Эти папуасы тебя пытали! Я их… Этих животных… Грязных хамов… А ты, Джон, еще хочешь им помогать! Ублюдки!
– Бен, что за мелодрама? – Девушка поморщилась: болели ребра, ожоги не давали повернуть голову. – Меня выручил тоже… папуас… К тому же можешь не мстить за меня, я это проделала сама. Почему-то мне казалось, что стрелять в живых людей труднее…
– Это не люди! – вновь вскипел брат. – Это животные! Дикари!
– Бен, не шуми… – Косухин возился со шприцем, набирая лекарство из небольшой ампулы. – Лу, сейчас ты поспишь, поговорим утром… Будешь молодцом – не отправим на Тускулу…
– Ни за что! – улыбнулась девушка – Теперь я здесь террористка номер один…
Свет потушили, и молодые люди перешли в аппаратную, где на пульте управления беззвучно светились разноцветные лампы. Бен рухнул в кресло и обхватил голову руками:
– Джон… У нее с лицом… Как ты думаешь, можно сделать пластическую операцию?
Чиф, присев рядом, легко коснулся плеча приятеля:
– Это может и не понадобиться. В крайнем случае, останется шрам. А вот психика… Сейчас она возбуждена, а к утру нервы отпустят… Наверно, мне пока нельзя уезжать…
– Надо поговорить с Казим-беком, – решил Бен. – Я бы немедленно отправил Лу, но она права: нам нужна связь с Корфом. Черт, теперь мы все засветились! Как по-твоему, что решит Казим-бек?
– Отзовет группу, – пожал плечами Косухин. – Он ведь считает, что с Тернемом мы разобрались, а с Бертяевым могут контактировать и другие. Вы с Лу передадите связи – и домой…
– Ну уж нет! Попрошусь по Каналу А, в Париж! Родственников повидаю. У меня там вроде как дядя… Хочешь в Париж, Чиф?
– Не знаю. – Косухин думал совсем о другом. – Мы еще не все сделали, Бен. Где-то имеется аппарат «Пространственного Луча» – тот, что мы так и не нашли. Если он не у Тернема, значит, надо искать в другом месте…
Бен нажал клавишу. Большой экран вспыхнул, высветив карту мира. Пальцы пробежались по пульту – карта увеличилась, за пределы экрана ушли Америка и Австралия, Европа… Теперь там оставалась лишь Азия, Бен вновь нажал клавишу, и на экране высветилась карта горной местности, пересеченной узкими извилистыми реками.
– Вот твой район, Чиф. Интересно, что там сейчас?
– Зима, наверно. Средненоябрьская – плюс один.
– Я не об этом.
– Не об этом?..
Чиф всмотрелся в карту, нажатием клавиши чуть увеличив изображение:
– Да, далековато… А проблемы все те же… Только все в открытую…
– Война? – негромко отозвался Бен.
– Да. Война…
Пещера была вырублена в мягкой скале. Вход не закрывался, и с порога было видно черное, усеянное огромными звездами, зимнее небо. В углу неярко светила керосиновая лампа, позволявшая разглядеть нехитрое убранство подземного жилища. Стол, два кресла, радиоприемник, небольшая железная печка…
На столе стояла бутылка голландского джина, глиняные рюмки и миска с красным перцем. Тут же была пепельница, заваленная окурками, и полупустая пачка «Честерфильда».
Чиф сидел в одном из кресел. Второе пустовало:
хозяин стоял возле входа, глядя куда-то в черное звездное небо. Негромко звучали отрывистые короткие слова: человек читал стихи.
Чиф понимал далеко не все. В Сент-Алексе он два года изучал китайский, но этого, конечно, было недостаточно, тем более что в университете преподавали нанкинский диалект, а тот, кто читал стихи, разговаривал на совершенно непохожем – хунаньском. Поэтому Чиф мог понять лишь, что в стихах говорится о горе Кунлунь, которая ушла к небу, подальше от людской суеты, о рое нефритовых драконов, о сметенных весенним половодьем черепахах… Чиф пытался вслушаться, но смысл ускользал…
– Что-нибудь поняли, товарищ Хо? – Человек подошел поближе. Он был высок, широкоплеч и слегка сутул. Немолодое смуглое лицо казалось бесстрастным, но темные глаза светились дружелюбием. Одет человек был просто – в старую ватную куртку – «даньи»; такие носили в этих краях крестьяне. Чиф был одет так же, только его даньи перетягивал ремень, с которого свисала кобура револьвера. Впрочем, он уже не был Чифом – Косухин превратился в Хо Сушина, или просто «товарища Хо».
– Не расстраивайтесь, товарищ Хо, – человек в даньи закурил «Честерфильд» и присел в кресло. – Эти стихи, к сожалению, трудны для понимания даже китайцев. Я написал их в старой традиции – в так называемом жанре «цы», на мотив стихотворения «Няньнуцзяо»… Сейчас так писать уже нельзя, но я, к сожалению, человек старого воспитания. Товарищ Лу Синь недаром провозгласил революцию в литературе. Он прав: писать надо просто, чтобы стихи понимал народ. Мы – странное государство, товарищ Хо. Странное – и старое. У нас революция начинается прежде всего в литературе, аграрный вопрос решается во вторую очередь. Товарищу Сталину этого, наверное, не понять…
Человек в даньи негромко рассмеялся. Похоже, мысль о Великом Вожде Всех Времен и Народов его позабавила.
– Эти стихи, товарищ Хо, я написал после нашей первой встречи. Ночью не спалось, хотелось написать о вашей планете, о людях с Небес, которые надеются построить социализм среди звезд… Но написал я о горе Кунлунь…